Драконья гавань

– Этого не было… – бормотал он.

Он поднес ладонь ко рту, но тут же отдернул ее. Кровь. Седрик повернул голову и посмотрел на топор, валяющийся в лужице на дне лодки. Кровь расползалась от него тоненькими струйками и смешивалась с водой. И к обуху прилипли волосы. Волосы Джесса.

– Я его убил, – произнес Седрик вслух и удивился тому, как это прозвучало.

Вкусно.

День прошел без происшествий, сменившись вечером. Тимара и Татс почти не разговаривали. Ей сказать было нечего, а пытающемуся не отстать юноше на болтовню не хватало дыхания. Она об этом позаботилась.

Перемены в ее отношении к Татсу волновали Тимару больше, чем сами чувства. В компании других ребят ей было легче притворяться, будто между ними все осталось по-прежнему. Не значит ли это, что на самом деле ничего и не изменилось? Сердится она на Татса или нет? И если да, то за что? Порой Тимара и сама видела, что причин злиться у нее нет. Между ними никогда не было какого-то особого взаимопонимания. Татс не нарушал данных ей обещаний. Он, безусловно, волен делать, что ему угодно, равно как и она сама. Это не должно ее волновать. Да, он спал с Джерд. Но это их дело, а не ее. А то, что Джерд теперь с Грефтом, и подавно.

Но затем обида прорывалась наружу, и Тимару снова захлестывало негодование, как будто ею пренебрегли. По крайней мере, он мог бы признаться ей раньше. Если знал даже Рапскаль, разве это такая уж тайна? Почему же Татс так долго держал ее в неведении? Из-за этого Тимара чувствовала себя слишком глупой и наивной.

«Гордость, – решила она. – Пострадала моя гордость, а не разбитое сердце. Я в него не влюблена. Я не предъявляю на него никаких прав. И не хочу, чтобы он чего-то требовал от меня. Мы просто друзья, знакомые вот уже много лет. Но он скрыл от меня то, что растрезвонил другим, и тем самым поставил меня в дурацкое положение».

Просто уязвленная гордость. Вот и все.

Это могло быть правдой, вот только ощущалось все совершенно иначе.

Пребывая в растрепанных чувствах, Тимара карабкалась выше и быстрее, чем обычно, и Татс с трудом от нее не отставал. Она находила еду и к тому времени, как он ее нагонял, уже успевала собрать бóльшую часть. Татс завязал рубаху в подобие мешка. Когда он подходил, Тимара сгружала туда всю добычу и двигалась дальше. Помимо обсуждения того, что она уже нашла и что можно еще поискать, они почти не общались. Татс явно понимал, что она не хочет с ним разговаривать, но, похоже, его это вполне устраивало.

Они вернулись на затор, ставший их временным пристанищем, когда в лесу уже совсем стемнело, лишь на реке еще играли последние отблески далекого заката. Остальные тоже не теряли времени даром: воздвигли навес над большим плотом и соорудили плавучее кострище. Желтый свет горящего на нем пламени вселял надежду. Как и предлагала Элис, маленький плот привязали к большому так, чтобы быстро оттолкнуть, если огонь вдруг перекинется на другой плавник. Но пока что приветливый свет и тепло радовали всех. Бокстер с Кейзом поддерживали огонь, обдирали листья с зеленых веток и подбрасывали в костер, чтобы отгонять дымом насекомых. Тимара не знала, чем едкий дым, от которого слезятся глаза, лучше комариных укусов, но слишком устала, чтобы спорить.

Драконы вернулись на ночевку. Вид огромных зверей, жмущихся к деревьям, которые не пропускали их в затопленный лес, чем-то успокаивал. Они уже наловчились ловить плавучие бревна и ложиться на них грудью. Тимара гадала, почему вернулись драконы: соскучились ли они по людям или просто знают, что те помогут им понадежнее устроиться на ночь. Сильве с Харрикином, похоже, придумали, как подсовывать под зверей сразу несколько бревен. Драконы были не в восторге от своих «постелей», но лучше уж висеть так, чем просто барахтаться в воде. Дохлая рыба стала для них и благом, и обузой. Они наелись до отвала, но раздутые животы изрядно мешали, в особенности если лечь ими на бревна.

– И еще они устали от воды. Очень устали. Некоторые жалуются, что у них размякают когти, – рассказывала Сильве, сев за ужином рядом с Тимарой.

К удивлению девушки, помимо набранных ими с Татсом фруктов и зелени, трапеза включала и мясо. Сбитая с толку речная свинья, едва не утонувшая и отупевшая от усталости, выбралась прямо на их плот. Лектер убил ее палкой. Животное было некрупным, но жирным, и мясо показалось Тимаре необычайно вкусным.

Грефт проходил мимо них, направляясь к своему месту.

– Что толку им жаловаться на мягкие когти, – заметил он. – Все равно мы сейчас ничего не можем с этим сделать.

Обернувшись к Сильве, Тимара закатила глаза, а ее собеседница склонилась над едой, чтобы спрятать улыбку.

– Ну да, скажи это драконам, они непременно согласятся, – пробормотала вполголоса Тимара, и они обе негромко рассмеялись.

Подняв голову, Тимара успела заметить, как Грефт одарил ее тяжелым взглядом. Она в ответ спокойно и прямо посмотрела на него и снова принялась за еду. Она не уважала Грефта и не собиралась дрожать от страха перед ним.