Драконья гавань

Воздвигнутый навес был невелик, а сам плот остался неровным, несмотря на подстилку из веток с листьями. В такой тесноте, конечно, всем было теплее, но, с другой стороны, никто не мог и пошевелиться, не потревожив соседей. Хранители договорились по очереди дежурить у костра, чтобы подкармливать его дровами и подкладывать листья для дыма.

– Огонь – чтобы подать сигнал, если нас кто-нибудь ищет. А дым – чтобы отпугнуть насекомых, – без нужды напомнил всем Грефт.

Задача оказалась труднее, чем ожидала Тимара. Между огнем и бревнами, из которых был сделан маленький плот, лежал слой влажных листьев и глины. Когда настала ее очередь дежурить, Сильве разбудила Тимару, показала, как поддерживать огонь, не позволяя ему прожечь подстилку до самых бревен внизу, и оставила на краю большого плота со щедрым запасом зеленых веток и сухих дров для костра.

Тимара вздохнула и приступила к делу. Спина ныла, причем не из-за натруженных мышц. Тимара загоняла не только Татса, но и себя. Сама виновата, что так вымоталась. Но как же надоела рана на спине и непрекращающаяся тупая боль!

Наступили самые тихие часы ночи. Вечерние птицы бросили перекликаться и ловить насекомых, устроившись на ночевку. Даже комары как будто стали меньше зудеть и жалить. Тимара смотрела на отражение костра в воде. Изредка любопытная рыба медленной тенью проскальзывала под зеркальной гладью, но в основном вокруг царили тишина и спокойствие. Река безмятежно покачивала плот, словно и не пыталась убить их всего пару дней назад. Драконы дремали, склонив голову, наполовину погрузившись в воду, и походили на причудливые корабли. Тимара старалась просто наслаждаться ночью, не думая ни о чем, но ее мысли перескакивали с Рапскаля на серебряного дракона, а с того – на Алума и Варкена. Трое хранителей пропали и три дракона. Вероятно, они мертвы. Это тяжелый удар. Верас до сих пор не объявилась; Меркор сказал Сильве, что не почувствовал ее смерти, но это еще ничего не доказывает. Неизвестность сводила Джерд с ума, и, услышав это, она лишь расплакалась еще сильнее.

– Мне нужно с тобой поговорить.

Тимара вздрогнула и рассердилась на себя за это. Грефт подошел к ней со спины, тихо, как тень, она даже не почувствовала, как качнулся плот. И это не было случайностью – он и хотел застать ее врасплох.

– В самом деле? – переспросила Тимара, подняв на него равнодушный взгляд.

– Да. Ради блага всех нас мне нужно получить от тебя кое-какие ответы. Всем нам нужно, – уточнил он и присел рядом, ближе, чем ей хотелось бы. – Не стоит ходить вокруг да около. Это будет Татс?

– Кем будет Татс?

Вопрос вызвал у нее раздражение, и Тимара не стала этого скрывать. Если Грефт желает говорить загадками и лезть не в свое дело, то она может и прикинуться тупицей.

Его чешуйчатое лицо посуровело. Губы у Грефта были такими тонкими, что понять, поджал он их или нет, оказалось невозможно. Скорее всего, да.

– Слушай… – негромко прорычал он, подавшись ближе к Тимаре. – Никто не понял, почему ты выбрала Рапскаля, но я сказал им, что это не важно. Ты сделала выбор, и мы должны уважать его. Кое-кто хотел бросить Рапскалю вызов. Я запретил. Ты могла бы это оценить. Я с уважением отнесся к твоему первому выбору и постарался тебя не тревожить. Но теперь Рапскаля не стало. И чем быстрее решится этот вопрос, тем лучше будет всем нам. Так что выбери снова и дай знать, кого ты выбрала.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. И кажется, не хочу понимать. Сейчас моя очередь следить за костром, и я занята делом. Уходи, – решительно заявила Тимара, разрываясь между гневом и страхом.

Почему-то этой ночью ей мерещилось в Грефте нечто неизбежное, сила, с которой придется иметь дело, но вряд ли получится победить. Либо она неправильно его поняла, либо он имел в виду совершенно жуткие вещи. И она предпочла бы остаться в неведении.

Но Грефт не позволил ей.

– Не притворяйся! – резко потребовал он. – У тебя плохо получается. Ты слышала, как сегодня днем я удержал Нортеля. Если ты выбрала Татса – что ж, пусть будет он. Дай понять это остальным, и никаких неприятностей не будет. Я прослежу. Татс не тот человек, которого выбрал бы для тебя я, но даже в пору новых правил я уважаю некоторые из наших древнейших обычаев. Меня в основном растила мать, а она чтила старый закон, оставшийся со времен первых поселений в чащобах. Тогда торговцы признали, что женщина обладает равными правами с мужем и делает собственный выбор. И жив я сегодня благодаря выбору матери. Она сохранила мне жизнь и потребовала от других, чтобы они уважали ее решение. Я признаю, что женщина вправе сама распоряжаться своей судьбой, и чту это право. И требую того же от других.

– А кто назначил тебя вождем? – спросила Тимара.

Она даже испугалась. Неужели она и этого не заметила? Неужели остальные признали Грефта предводителем, да еще и доверили ему устанавливать правила и распоряжаться их жизнями?

– Я сам взялся командовать, когда стало ясно, что никто другой не справится. Кто-то должен принимать решения, Тимара. Не можем же мы пустить все на самотек. Если, конечно, хотим выжить.