Агнес взглянула на него и, кажется, улыбнулась:
— В том нет нужды, сама ему скажу. Я к вам в Эшбахт поеду, посмотрю, как к этому человеку можно подобраться. Сразу его не убью, время на то потребуется. А монаху скажите, что с собой его взять могу.
— Нет, — кавалер подумал и ещё раз сказал, — нет, пусть сам собой добирается. И знаешь что…
— Что? — девушка внимательно глядела на него.
— Ты до моего приезда…, - тут он стал подбирать слово, — до моего приезда дела не делай. Мне сначала кое с кем поговорить нужно будет.
— Хорошо, господин, — сказала Агнес.
Волков взял уже перо, чтобы продолжить письма, но остановился:
— И ещё… Ты в доме у меня не останавливайся. Остановишься в трактире. Скажешь трактирщику, что я велел лучшие покои тебе предоставить.
А Агнес вместо благодарности посмотрела на него взглядом долгим. Смотрела пронзительно и с обидой, так же и говорила:
— Монаха со мной в дорогу не пускаете, в доме своём жить не дозволяете, словно я с проказой или умалишённая.
— Не мели чепухи, — строго сказал Волков, снова принимаясь за письмо. — Как сказал, так и делай. Не прокажённая ты, и ценю я тебя, и люблю даже. Но для дела лучше будет, если делать, как я велю.
Да, всё правильно он сказал, девушка не нашлась, что ответить, и смотрела на него всё ещё зло, но, кажется, уже успокаивалась. На самом же деле он действительно не хотел, чтобы она жила в его доме, потому что он боялся… Там, в доме, две беременные женщины, его женщины, а Агнес — она… В общем, поживёт в трактире, от греха подальше, авось не умрёт. Всё равно недолго ей там жить, он скоро сам приедет в Эшбахт.
Глава 36
Агнес собиралась в дорогу с руганью, с суетой. Тиранила Уту, кухарку Зельду, всё ей было не так. Она и на конюха своего накричала бы, да он в дом не входил. Запряг новых лошадок в карету и был с ними на дворе. А между криками и укладкой сундуков девица успевала подбежать к кавалеру, просунуть правую руку ему под одежду, левой рукой обхватить шею и говорить при том негромко:
— А вы, господин мой, помните: злобиться и яриться вам нельзя, ярость ваша вас в могилу сведёт. Как злиться начинаете, так пейте хоть зелье, что вам брат Ипполит намешал. Может, и не поможет, но уж и не навредит, я по запаху чувствую.
И тут же оставляла его, убегала с криком:
— Ута, дура стоеросовая, а батистовые рубашки, которые расшиты, ты положила?
— Ох, госпожа, позабыла. Они сушатся, сейчас уложу.
— «Позабыла», — передразнивала служанку хозяйка, — гусыня безмозглая. А туфли новые где?
— Сейчас положу.
ebooksa