— Двести мужичков? — кавалер сидел с бумагой в руке, но уже стал приходить в себя. — Нет, сеньор, двести мужиков дать никак не получиться. Мужиков тех у меня переписанных лишь четыреста пятьдесят, остальное всё бабы да дети неразумные. А из тех мужиков многих я своим офицерам за доблесть обещал. Коли вам две сотни отдам, так мне самому совсем мало останется.
— Что ж, — вздохнул архиепископ горестно, — дай хоть сто пятьдесят. Я и тому буду рад. Ты даже не представляешь, как пустынны земли мои.
— Сотню дам, — твёрдо сказал Волков, — больше не могу.
— Сотню так сотню, — опять архиепископ вздыхает, — но только с бабами давай, ни к чему нам бобылей плодить. Не по-божески это.
«Не по-божески? Не по-божески?!»
— Как вам будет угодно, монсеньор, — ответил Волков, вставая, — пришлите тогда ко мне завтра брата Николаса с эдиктом на кафедру Малена, а я, как придут люди, отсчитаю вам сто мужиков и сто баб с ними.
— Ступай, ни о чём не переживай. Завтра будет у тебя новый епископ, — заверил его курфюрст, — а ты, как его у себя увидишь, так серебро казначею посылай, не тяни, больно нам оно к спеху.
Волков вышел из приёмной залы белый. Патент курфюрста смял в руке. И лишь одно слова повторял он про себя:
«Воры! Воры!»
И других слов сейчас он не находил. Пошёл к выходу. Брат Николас, что дожидался его для разговора, даже не отважился заговорить с ним. Фейлинг и Хайнцхоффер поспешили за генералом озабоченные. Находившиеся в зале иные люди молчали.
И лишь брат Родерик откровенно посмеивался ему в спину с присущим ему высокомерием.
Когда он вернулся домой, там был молодой банкир Энрике Ренальди. Они с Агнес, удивительное дело, пили кофе, хотя Агнес раньше его иначе, чем бурдой, не именовала. И, кажется, им вдвоём было весело.
— Дядя, — Агнес встала, вышла из-за стола и, как положено благовоспитанной девице, сделала книксен и сказала: — Гости к вам.
Ренальди ему поклонился. Волков же лишь кивнул в ответ.
Не до гостей ему сейчас было. Совсем не до гостей, и по его сумрачному виду поняв это, банкир сразу сказал:
— Уж простите, генерал, что зачастил к вам непрошенный, я всего на одну минуту. Сделать вам новое предложение.
«А, прознали, что у меня казначей курфюрста был».
— Я вас слушаю, друг мой, — произнёс кавалер, опускаясь на своё место во главе стола.
— Отцы подумали и решили предложить вам тридцать три гульдена за пуд серебра.
Волков положил перед собой бумагу, патент на генеральский чин, подписанный курфюрстом Ланна, разгладил и ответил красавцу:
ebooksa