Убийца Шута

Мертва? Убежала? Прячется? Одно из трех.

Пришли три опоздавших менестреля, двое мужчин и женщина. Они очень не понравились Уэбу. Они по-прежнему среди гостей? Я показал их Неттл, какими их увидел.

Я видела их раньше. Но они не показались мне похожими на музыкантов, они вели себя не как-то так. Не собирались подниматься на сцену.

Отправь Джаста ко мне, пожалуйста. Мы прошерстим пустые флигели. И дай мне знать, если вы с Риддлом найдете трех чужаков.

Мы с Джастом разделили Ивовый лес и пошли из комнаты в комнату, ища любой признак вторжения в необитаемых местах усадьбы. Это было непростой задачей для такого разбросанного старинного поместья, и я рассчитывал и на Уит, и на зрение, чтобы определить, действительно ли в комнате никого нет. Неттл и Риддл не нашли никаких признаков трех незнакомцев, и когда она спросила гостей, видели ли они их, ответы были настолько противоречивы, что стали совершенно бесполезными. Даже слуги, которые иногда раздражали меня своим пристальным вниманием к нашим семейным делам, не могли ничего сообщить. Трое и курьер пропали, будто их никогда и не было.

В предрассветные часы, когда гости насытились едой и музыкой и начали разъезжаться по домам или расходиться по отведенным им комнатам, я прекратил поиски. Риддл и ребята присоединились к Рэвелу, осмотрев все двери, выходившие на улицу, а затем организовали тихий дозор той части усадьбы, где мы расположили гостей. Пока они этим занимались, я решил заглянуть в свое логово в Западном крыле дома. Оттуда я мог получить доступ к шпионской сети, о которой знали только Пейшенс, Молли и я. Мой низкий замысел состоял в том, чтобы пройти по тайным коридорам и проверить спальни наших гостей, не приютил ли кто-нибудь из них незнакомцев.

Но когда я добрался до двери кабинета, шерсть на загривке встала дыбом. Прежде, чем коснуться дверной ручки, я уже знал, что дверь не заперта. Но я точно помнил, что закрывал ее за собой прежде, чем последовал за Рэвелом, чтобы присоединиться к Риддлу. Кто-то побывал здесь после моего ухода.

Прежде, чем проскользнуть внутрь, я вытащил нож. В комнате было темно, свечи выгорели и огонь в камине потух. Я постоял, изучая комнату всеми чувствами. Уит говорил, что здесь никого нет, но я помнил, что и до этого незнакомцы почти не ощущались Уэбом, человеком гораздо более опытным в магии, чем я. Так я и стоял, навострив уши и ожидая. И нашел кое-что, разозлившее меня. Кровь. В моем логове.

Я двинулся вперед, держа нож наготове. Свободной рукой я зажег новую свечу, а потом расшевелил огонь. И остановился, оглядывая комнату. Они были здесь. Они пришли сюда, в мое логово, и чья-то кровь еще не успела высохнуть.

Если бы Чейд не провел меня через тысячи упражнений, научивших запоминать расположение вещей в комнате, я бы и не заметил, что здесь кто-то был. Я почувствовал мазок крови на углу стола и небольшое темно-красное пятно на месте переложенных кем-то бумаг. Но даже и без запаха крови и этих крошечных следов, они были здесь, касаясь мои бумаг, сдвинули свиток, который я переводил. Они пытались открыть ящик стола, но не нашли потайного замка. Кто-то трогал камень памяти, вырезанный Шутом для меня много лет назад, и положил его обратно на каминную полку. Мое лицо оказалось сверху. Когда я взял его, чтобы поставить правильно, моя губа приподнялась в рычании. Чей-то неуклюжий палец размазал кровь по щеке Шута. Всплеск ярости затопил мой разум.

Когда я поднял камень, я почувствовал прилив воспоминаний, хранящихся в нем. Последние слова Шута, запечатленные в камне, всплыли в памяти.

— Мне никогда не хватало мудрости, — сказал он.

Напоминание о безрассудстве нашей молодости или обещание, что когда-нибудь он забудет осторожность и вернется? Я закрыл свой разум от этого послания. Не сейчас.

Я бессмысленно пытался стереть кровь с его лица пальцем.

Камень памяти — особенный материал. В древности группы Скилла путешествовали в далекий карьер в Горном Королевстве, где вырезали из него драконов, наполняя камень своими воспоминаниями, а потом полностью растворялись в нем, чтобы придать драконам какое-то подобие жизни. Один раз я видел, как это происходит. Верити, мой король, отдал себя каменному дракону, а затем возродился в этом облике, чтобы принести войну и ужас врагам Шести Герцогств. На острове Аслевджал я обнаружил, что маленькие блестящие черные кубики этого вещества использовались Элдерлингами для хранения песен и стихов.

Я сам разбудил дремлющих дракона предыдущих поколений приношением крови и призывом к оружию, используя Уит и Скилл.

Кровь на камне памяти, мое прикосновение. Скилл и Уит кипели во мне. Мазок крови погрузился в камень.

Шут широко открыл рот и закричал. Я видел, как он оскалился, растянув губы и напрягая язык в визге бесконечной агонии.

Ни звука не достигло моих ушей. Это было глубже. Безысходная и протяжная, бесконечная, безнадежная, беспощадная агония методичной пытки охватила меня. Она растеклась по телу и сожгла кожу, будто я стакан, до краев наполненный непереносимым отчаянием. Это было слишком знакомо, ибо это была не острая боль какого-то физического страдания, но непреодолимое погружение ума и души в знание, что никто не может помешать этой муке. Мои собственные воспоминания восстали пронзительным хором. Я снова валялся на ледяном каменном полу подземелья принца Регала, и мое избитое тело душило истерзанный разум. Я оторвал сознание от этой памяти, отрицая саму связь. Его резные глаза слепо смотрели на меня. На мгновение наши взгляды встретились, все вокруг потемнело, а мои глаза запылали. Мои слабые руки теребили камень, чуть не выронив, но вместо этого я обнял его и рухнул на колени. Я поднес его к груди, чувствуя, как далекий волк поднял морду и зарычал от ярости.

— Прости, прости, прости! — бормотал я с закрытыми глазами, как будто перед оскорбленным Шутом.