Но в следующие несколько дней казалось, что бродячие менестрели и девушка-курьер были только нашей фантазией. Молли вернулась к празднику, танцевала и смеялась с гостями без каких-либо признаков болезни или слабости. Я чувствовал себя неуютно, утаив от нее свое кровавое знание, и, что еще хуже, связал молчанием ее сыновей, но Неттл и Риддл согласились с моим решением. Ей сейчас совершенно не нужна еще одна причина для беспокойства.
Снег падал еще сутки, скрывая признаки тех, кто мог прийти или уйти. После того, как с пола убрали кровь, от наших странных гостей не осталось ни следа. Рэвел удивил меня способностью держать язык за зубами. Риддл, Неттл и я считали, что осторожные расспросы могут дать больше информации, чем громкое заявление о наших опасениях. Но кроме нескольких гостей, которые заметили иностранцев, мелькнувших на празднике, мы ничего не нашли. Уэб мало что мог добавить к тому, что уже рассказал мне. Он удивлялся, что женщина не сказала ему имя «друга», которого искала. И это все.
Мы обсудили этот инцидент с Чейдом. Я не хотел, но Неттл и Риддл в конце концов уговорили меня. В первый спокойный вечер после Зимнего праздника, когда наши гости разъехались и в Ивовом лесу стало гораздо тише, я пошел в свой кабинет. Неттл и Риддл сопровождали меня. Мы сели, соединили свои мысли и связались с Чейдом при помощи Скилла. Пока я подробно описывал произошедшее, Неттл молчала. Я думал, что она может вспомнить больше деталей, но все, что я чувствовал от нее, было молчаливое подтверждение моей истории. Чейд задал несколько вопросов, и я ощутил, как он запоминает каждую мелочь. Я знал, что он собирает всю информацию, которую приносит его обширная шпионская сеть, и поделится ею со мной. И был очень удивлен, когда он сказал:
— Я советую вам подождать. Кто-то прислал гонца, и он может попытаться снова, когда девушка не вернется. Пусть Риддл несколько ночей проведет в тавернах. Если можно будет что-то услышать, он услышит. И я тоже осторожно поспрашиваю. Кроме того, похоже, что вы сделали все, что могли. За исключением, конечно, моего совета подумать о том, чтобы нанять в поместье нескольких солдат для охраны. Таких, которые с одинаковым мастерством приносят чашку чая и перерезают горло.
— Мне кажется, в этом нет необходимости, — сказал я твердо, и почувствовал его вздох.
— Тебе виднее, — закончил он и разорвал связь.
Я сделал, как он предложил. Риддл прошел по тавернам, но ничего не услышал. Никто не интересовался курьером. Какое-то время я ходил, готовый броситься в драку по любому поводу. Но шли дни, а за ними месяцы, и этот случай совершенно забылся. Предположение Риддла, что, возможно, все было не так, как нам показалось, и что мы стали свидетелями возвращения какого-то старого долга, было ничуть не хуже того, что мог придумать я.
Годы спустя я удивлялся своей глупости. Как я мог не знать? В течение многих лет я ждал и жаждал сообщения от Шута. И когда, наконец, оно пришло, я не смог получить его.
Глава третья
Падение Фаллстара
Секрет остается секретом до тех пор, пока о нем никто не знает. Раздели его с кем-нибудь — и это уже не секрет.
Кудахтали куры, блеяли козлята, а в летнем воздухе разливался восхитительный запах жареного мяса. Голубое небо аркой изогнулось над прилавками рынка в Приречных дубах, крупнейшем торговом городе, ближайшем к Ивовому лесу. Он стоял на перекрестке трактов, в долине среди ферм, и ухоженная Королевская дорога вела прямо к порту на реке Бакк. Товары поступали как снизу, так и сверху по реке, а также из отдаленных деревень. Десять дней рынок был совершенно переполнен, тележки фермеров теснились в рыночном круге, а более мелкие торговцы расставили прилавки или раскинули одеяла на деревенской площади под густыми дубами у звенящей речушки, которые и дали городу имя. Скромные торговцы предлагали свежие овощи или рукоделия, тогда как фермеры с крупных хозяйств ставили на временные столы корзины с окрашенной шерстью, кругами сыра или пластами копченой свинины.
На десятый рыночный день на площади остались только палатки постоянных жителей Приречных дубов, сапожника, ткача, медника, и большая кузница. Хозяин гостиницы «Король собак» вынес столы и скамейки на улицу, в тенек. Торговец тканями выставил на продажу стойки с материей и мотками окрашенной пряжи, на столе кузнеца лежали изделия из олова, железа и меди, а сапожник на скамье у лавки шил женский красный башмачок. Приятный тихий гул голосов, разговоров и сплетен мерными волнами скользил мимо моих ушей.
Я сидел на скамейке в таверне под дубом с кружкой сидра у локтя. Все дела были закончены. Впервые за много месяцев мы получили сообщение от Джаста. Почти три года назад они с Хирсом ушли из дома. Как и все юноши, совершенно забывая о беспокойстве взрослых, они редко давали о себе знать. Джаст закончил первый год ученичества у каретника в Хайдаунсе, и мастер действительно был очень им доволен. Джаст писал, что Хирс работает на речном пароме и, похоже, ему нравится эта работа. Мы с Молли радовались, узнав, что дело улажено окончательно и идет хорошо. Но Джаст добавил, что потерял свой любимый поясной нож с костяной ручкой и тонким, слегка изогнутым лезвием, который кузнец из Приречных Дубов сделал, когда ему было тринадцать. Я оставил заказ на новый нож две недели назад и сегодня забрал его. Маленький одинокий пакетик лежал у моих ног рядом с кучей покупок Молли.
Я смотрел на сапожника и размышлял, хотела бы Молли пару красных туфель. Но, видимо, эта пара уже была сторгована. Пока я смотрел, от рыночной толпы отделилась стройная молодая женщина с копной непослушных темных локонов и встала перед сапожником. Я не слышал, о чем они говорили, но мужчина сделал еще три строчки, завязал узелок, откусил нитку и предложил ей туфлю и свою помощь. Ее лицо осветилось дерзкой усмешкой, она высыпала монетки на скамейку сапожника и тут же села примерять новые туфельки. Переобувшись, она встала, подняла юбки почти до колен и попыталась сделать несколько танцевальных шагов по пыльной улице.
Я улыбнулся и посмотрел вокруг, желая разделить свое удовольствие от ее беззастенчивой радости. Но два старых пахаря на другом конце моей скамьи жаловались друг другу по поводу дождя или его отсутствия, а моя Молли среди других покупателей пользовалась возможностью поторговаться. В прошлом, когда мальчики были маленькими, а Пейшенс жива, поездка на рынок была гораздо сложнее. Но чуть больше чем за год мы потеряли мою мачеху и наблюдали, как ребята отважились уйти в самостоятельное плавание. Думаю, большую часть того года мы были просто ошеломлены резкими переменами в нашей жизни. На протяжении почти двух лет после этого мы пытались наладить быт в доме, который вдруг стал слишком большим. И только недавно осторожно начали изучать новые возможности. Сегодня мы бежали от жизни леди и арендатора, подарив себе свободный денек. Мы все отлично спланировали. У Молли был небольшой список покупок. Я же не нуждался в списке, чтобы помнить, что это мой день для безделья. Я предвкушал музыку во время ужина в гостинице. Если мы задержимся допоздна, мы можем даже остаться здесь на ночь и вернуться в Ивовый лес следующим утром. Я лениво размышлял, почему идея остаться на ночь в гостинице вызывает во мне мысли, больше достойные пятнадцатилетнего мальчика, чем пятидесятилетнего мужчины. Это заставило меня улыбнуться.
Прикосновение Скилла тревожным, не слышным никому криком пробилось в мое сознание. В одно мгновение я понял, что это Неттл и что она полна тревоги. Это особенность Скилла: моментально передавать так много информации. Часть моего разума отметила, что она назвала меня «Фитц Чивэл». Не «Том Баджерлок», не «Том» и даже не «Сумеречный Волк». Она никогда не называла меня отцом или папой. Я потерял на это право много лет назад. Но «Фитц Чивэл» значило, что речь пойдет о вопросах короны Видящих, а не семьи.
ebooksa