Странствия Шута

Прежде, чем я сел, Шут заговорил.

— В твоей истории есть кое-что, мне непонятное. А сверх тебе известного я расскажу не очень много. Но возьмем твои факты и посмотрим, что сможем построить. Во-первых, милая круглолицая женщина. Я знаю ее. Это Двалия, а с ней будут лурри. Она лингстра, то есть та, которая прочно вошла в ряды Слуг, но не настолько высока, чтобы оставаться в школе и толковать пророчества. Она достаточно полезна и умна, за что ей дали лурри, чтобы она учила их, но не так важна, чтобы Слуги рисковали ради нее в большом мире. Выглядит она и правда мило. Это ее талант, единственный, которым она отлично владеет. Люди предполагают, что они ей нравятся, и стараются услужить в ответ.

— Тогда ты ее знал? В Клерресе?

— Я слышал о ней. — На мгновение повисла тишина, и мне показалось, что он солгал. — Она легко может заставить других захотеть понравиться ей, внушить почти каждому свою значительность и вынудить дорожить ею. — Он откашлялся. — Кое-что, рассказанное тобой, меня озадачило. Наемники-чалсидианцы. Они просто наемники, или у них есть свой собственный интерес? Слуги редко платят золотом. Подкупили ли они пророчеством о будущих делах наемников? Рассказали им о переломном моменте, когда те получат власть и славу? Цель самих Слуг кажется нам понятной. Они ищут нежданного сына. Но когда они находят Би, то забирают ее, а потом одевают, будто она — шайзим, необученный пророк. И забирают Шан! Шан! Ужасное имя.

— Похоже, она это понимает. Но не Чейд назвал ее так. Послушай, Шут, ты говоришь, что они забрали Би как пророка? — ледяное беспокойство закрутилось во мне.

— Би? — спокойно спросил он. — Расскажи-ка мне о ней, Фитц. Не скрывай ничего.

Так как я молчал, собираясь с мыслями, он снова заговорил. Очень странная улыбка задрожала на его губах, в глазах заблестели слезы.

— А может быть, ты уже сказал столько, сколько мне следует знать, но я не придавал этому значения. Она маленькая, беленькая и светлоглазая. И умная. Расскажи мне. Беременность была долгой?

У меня пересохло во рту. К чему мы пришли?

— Да. Такой долгой, что я почти признал Молли больной. Больше года, почти два она настаивала на том, что беременна. А когда, наконец, появилась малышка, она оказалась просто крошечной. И росла очень медленно. Мы долго думали, что она так и останется в кроватке и будет только смотреть вокруг. Затем, очень медленно, она начала чему-то учиться. Переворачиваться, сидеть без поддержки. Однако, даже когда научилась ходить, она все еще молчала. Очень долго. Я совсем отчаялся тогда, Шут. Я думал, что она глупенькая или очень медленная, и гадал, что станет с ней, когда мы с Молли умрем. Затем она заговорила, но только с Молли. Казалось, она… опасается меня. Только после смерти Молли она стала свободно разговаривать со мной. Но еще до этого она доказала свою сообразительность. Молли научила ее читать, а сама она научилась писать и рисовать. И Шут, мне кажется, в конце концов в ней проснется Скилл. Потому что она знала о нем во мне. «Как кипящий чайник, твои мысли бурлят в нем и выливаются», говорила она. И именно поэтому она избегала моих прикосновений и моей близости. Но мы узнавали друг друга, она начинала доверять мне, как ребенок должен доверять отцу… — внезапно я задохнулся и замолчал. Как сладко было говорить вслух о своем ребенке, доверять кому-то всю правду о ней и об острой боли, которая заполнила ее место.

— Ей снились сны? — внезапно спросил он.

И тогда из меня вылилась история о том, как она хотела получить бумагу, чтобы записать свои сны, и о том, как она испугала меня, предсказав смерть «бледного человека», а затем курьера в плаще-бабочке. Мне не хотелось рассказывать ему, как умерла эта курьер, но теперь пришлось разделить с ним и эту тайну.

— Она помогала тебе сжечь тело? — недоверчиво переспросил Шут. — Твоя маленькая девочка?

Я молча кивнул, затем заставил себя произнести это вслух.

— Да. Моя маленькая девочка.

— О, Фитц! — упрекнул он меня.

Но нужно было признаться ему в остальном, и я рассказал ему о нашем прерванном празднике в Приречных дубах, о том, как я убил собаку и страстно желал убить ее хозяина, и как небрежно позволил Би ускользнуть от меня. А после этого я должен был признаться в самом страшном. Я рассказал, как напал на него, представив, что он опасен для Би.

— Что? Ребенок, который был рядом со мной — это она? Мальчик, который дотронулся до меня и открыл будущее? Мне ведь это не приснилось? Он был там. Нежданный сын!

— Нет, Шут. Рядом с тобой не было мальчика. Только моя дочь, моя маленькая Би.

— Значит, это она? Это Би я держал в своих объятиях? О, Фитц! Почему ты сразу не сказал мне?