Странствия Шута

Внезапно шевельнулся полог другой палатки. Из нее вышел старик, седые волосы его торчали из-под шерстяной шапки. Он тяжело выпрямился.

— Эй, ты! Ходжен! Приготовь мне еду.

Человек, разводивший огонь, не ответил. Он не просто не обратил внимания на окрик, казалось, он его даже не слышал. Оглушен? Что же здесь произошло?

— Посмотри на меня! — почти завизжал старик. — Ходжен! Приготовь мне горячего! Где остальные? Отвечай мне!

Тот, кого он назвал Ходженом, даже не повернул голову. Вместо этого он взял меч и неловко выпрямился. Не взглянув на кричащего мужчину, он похромал к лошадям. Проверил коновязь, то и дело поглядывая в лес, будто ожидая кого-то. Затем он направился к упавшему дереву, мертвые ветви которого торчали над снегом. Он медленно пробирался сквозь рыхлый снег, пока не дошел до него, и попытался наломать ветвей для костра. Он работал одной рукой, а второй опирался на свой меч. Нет. Это не его меч. Это мой меч. С первого мгновения я знал, что это лезвие — именно то, что так долго висело над каминной полкой в моем кабинете в поместье. Теперь оно служило костылем для чалсидианского наемника.

— Ответь мне-е-е-е! — заревел старик, но солдат не обращал на него внимания. Вскоре старик замолк и, тяжело дыша, с гордым видом прошел к костру. Он протянул к огню шишковатые ладони, потом подбросил еще одну ветку. Рядом валялся кожаный мешок. Он порылся в нем и вытащил ломтик сушеного мяса. Посмотрев в сторону солдата, он свирепо впился в еду зубами.

— Когда ты вернешься к этому огню, я убью тебя. Я вобью свой меч в твои кишки, ты, подлый трус! Тогда посмотрим, как ты будешь не замечать меня. — Он глубоко вздохнул и взревел: — Я твой командир!

Я снял со спины боевой топор и поднял его. Затем, тихо, но не скрываясь, я прошел по нетронутому снегу вглубь лагеря. Старик так увлекся, выкрикивая чалсидианские ругательства, что не видел меня, пока я не оказался так близко, что мог дотянуться топором. Очевидно, он не привык к тому, чтобы на него не обращали внимания и не слушали. Командир, надо же. Увидев меня, он вздрогнул и выкрикнул предупреждение Ходжену. Я бросил взгляд в сторону солдата. Ходжен не подал виду, что услышал его. Старик повернулся ко мне. Я молча посмотрел в его глаза.

— Ты видишь меня!

Я кивнул и улыбнулся.

— Я не призрак! — объявил он.

Я пожал плечами и тихо ответил:

— Пока нет.

И многозначительно поднял топор.

— Ходжен! — взревел он. — Ко мне! Ко мне!

Ходжен продолжал бороться с веткой, дергая ее взад-вперед, тщетно пытаясь выломать ее из упавшего дерева. Я улыбнулся еще шире.

Старик вытащил меч. Я понял, что смотрю на меч Верити. Никогда не видел его с такой стороны. Меч моего дяди, его последний подарок, который я носил столько лет. И теперь он угрожал мне. Я отступил. Я бы с радостью изрубил в куски этого парня, но не хотел, чтобы пострадал прекрасный клинок. Мое отступление зажгло искры в глазах старика.

— Кишка тонка! — крикнул он мне.

Я выдохнул в ответ:

— Вы вторглись в мой дом. Ты держишь мой клинок. Еще из моего дома вы увезли женщину и маленькую девочку. Я хочу их вернуть.