- Моя связь с твоим отцом была очень глубокой. Такой близости у меня ни с кем больше не было.
- Почему просто не сказать, что ты любил его? - я открыла глаза, чтобы видеть его лицо. Отец отдал ему всю свою силу, а этот человек даже не может сказать, что любил его?
Его улыбка была напряженной, словно он пытался превратить в нее совсем другое выражение лица.
- Ему всегда становилось не по себе, если я использовал это слово.
- Он нечасто использовал его. Его любовь выражалась делами, которые он совершал.
- Он никогда не придавал значения тому, что сделал для меня, но всегда помнил, что я сделал для него.
- Значит, он любил тебя. Любил так сильно, что бросил меня, чтобы отнести тебя в Баккип.
С его лица исчезло всякое выражение, странные глаза словно бы опустели.
- Он писал тебе длинные письма, но их некуда было посылать. Он отчаянно скучал по тебе. Он любил мою мать, но для нее всегда должен был быть сильным. У него были Риддл и мой брат Нед. Но то, о чем он писал в тех письмах, он не мог рассказать ни моей матери, ни Риддлу, ни Неду. Ты ушел, и все, что ему оставалось, это писать.
Я осторожно наблюдала за ним и видела, что мои колкости достигли своей цели. Мне хотелось прогнать его, мне было все равно, что мои слова ранят его. Он был жив, а отец был мертв. Я добавила:
- Ты не должен был оставлять его.
Его лицо ничего не выражало, когда он спросил:
- Откуда ты знаешь, что он писал?
- Просто он не всегда сжигал письма сразу. Иногда дожидался утра.
- Значит, ты читала его личные бумаги.
- Полагаю, ты читал мои дневники?
Он вздрогнул и признался:
- Читал.
- И все еще читаешь. Когда думаешь, что я крепко сплю, ты просматриваешь мои записи.
Он не отступил: