— Дык приметно это слишком, ваше благородие, — пожал тот плечами, — мы-то ведь уже примелькались здесь, стоя у шатров. А как за спиной им идти, так они бы меня тогда сразу распознали. Пусть уж квартирмейстерские им в спину дышат, они-то ведь совсем невидные, всё время в тени держатся. Да и не все ведь иноземцы отсель ушли, трое лишь только. А ну как тут другие чего вдруг худое затеют, а пригляда-то и нет, так что я уж лучше постою.
— Ну-ну, тебе виднее, — кивнул поручик. — У ваших капральств особое задание от господина полковника, туда не лезу. Ну а вам внимательней глядеть и не зевать! — нахмурившись, поглядел он на своих караульных. — Если кто к шатрам из чужих будет идти, то пропуск у него спрашивайте. Вы тут лица при исполнении и проверять каждого право имеете. Если что не так, печати нет на бумаге или вдруг потёртая она, сразу капрала кричите, а уж он за мной сразу пошлёт. Пошли дальше, Пахомыч, — кивнул он стоящему рядом унтер-офицеру. — Нам ещё караулы у турецких шатров проверять, а это, почитай, половина от всех выставленных.
Поручик отошёл, а Вершков, чуть задержавшись, приглушённо отчитал Южакова:
— Ты, Ванька, болтаешь лишнего много! Чего там про «следом за иноземцами бы пробежался» лопотал, а?! Какое твоё дело за ними вообще с поста бегать? Твоё — это у британских шатров стоять и строгий надзор за соблюдением порядка исполнять. А ты чего, никак караульный пост оставить удумал?!
— Дэк я же это так, к слову просто, Иван Пахомович, — испуганно втянул голову в плечи егерь. — Ну как же это можно да караульный пост свой оставить?
— Ну вот и не болтай, значиться, по-пустому, дурила, — рявкнул рассерженный унтер. — Разговорчивый ты уж больно в последнее время стал, как я погляжу! Как же, отличился в боях, старшим звена поставили! Рукав левый вон лучше отряхни, обтереться уже где-то успел, барбос! Всё, несите службу исправно, вам три часа ещё стоять! — и, развернувшись, побежал следом за дежурным офицером.
— Вот ведь язык мой — враг мой, — чертыхаясь и отряхивая мундир, бубнил Южаков. — Примечай, Кузька, краткий доклад начальству завсегда больше, чем длинный, нравится. Ты ему хочешь угодить, побольше полезного поведать, а оно видишь, как получается. Ну всё, сбил вроде грязь? — спросил он у молодого егеря.
— Да чисто уже давно, Иван Степанович, — протянул тот.
— А ну-ка тихо вы, отряхивальщики! — вдруг коротко рявкнул Прохор.
Из самого большого британского шатра выскользнул долговязый малый и, прижав под мышкой какой-то свёрток, быстро потопал в северную сторону.
Отборный стрелок окинул взглядом окрестности и, не заметив приставленных из квартирмейстерства наблюдателей, нахмурился.
— Все обормоты за теми троими увязались! Ладно, братцы, делать нечего, я за ним вдогонку, это ведь как-никак цельный секретарь главного англичанина. Ежели меня вдруг долго не будет, доложитесь начальству.
— Беги, Проша, — согласился Южаков, — а то ведь у него ноги вона какие длинные, словно ходули, не поспеешь за ним, ежели он за тот ряд палаток сейчас зайдёт. Беги, а мы уж сами тут присмотрим.
— Заходите, господа, — адъютант откинул полу шатра, и трое егерей нырнули в хорошо освещённое масляными светильниками и свечами помещение.
— Ваше превосходительство, полковник Егоров, особый полк егерей, — представился Алексей.
— Секунд-майор Дементьев. Капитан-поручик Осокин, — доложились его офицеры.
— Присаживайтесь за стол, господа, — кивнул на лавки фон Оффенберг. — Сейчас ещё Владимир Семёнович с командиром драгун сюда подойдут, и вот тогда начинать будем.
В шатре уже сидели бригадир Баранов, статский советник Лашкарёв, штабной полковник, ещё два знакомых офицера и Митенька Толстой. Алексей подсел ближе к другу. Рядом с ним разместились и его люди.
— Что-нибудь серьёзное? — спросил шёпотом Митю Егоров. — Случилось чего?
— Сейчас сам всё услышишь, — ответил тот приглушённо. — Небось, и сам догадываешься, для чего вызвали?