А ему вторили уже дымы с обоих берегов реки, значит, и там, в лесах, уже появился враг.
Вниз, в сторону Ладоги проскочила ладья Доброслава. За ней по пятам, словно стая волков, неслись три стремительных судна шведов, своими резкими очертаниями напоминавшие корабли их предков викингов-дракаров.
– Редяту найди, Редяту! – кричал вслед отходящей ладье из берестяного рупора Варун.
Высокий мужчина, стоящий рядом с рулевым, помахал в ответ, показывая, что он всё понял.
– Ну, давайте, розмыслы, не подведите нас, – кивнул комендант старшему из крепостного десятка.
Ильюха только махнул в ответ и скомандовал наводящему:
– Ещё клин, Егорий, ещё, чуть левее возьми, а тепе-ерь…Бей!
И огромная каменюка с южного онагра взметнула фонтан воды у переднего шведского судна. В него же с глухим стуком впилась и первая огромная стрела из стреломёта, а вторая сбила круглый щит на борту и приколола к противоположному борту гребца.
Дракар резко отвернул в сторону дальнего берега и начал делать разворот по течению. Два других судна с шведскими флагами на мачте, невзирая ни на что, продолжали всё так же упрямо двигаться вперёд против течения.
– Быстрее заряжайте! – кричал Ильюха, а его подручные накручивали торсион онагра с пучком жгутов из воловьих жил. Древнее орудие было готово к выстрелу, и прапорщик теперь уже самолично наводил его по высоте и по горизонту.
Подбив в очередной раз большим дубовым молотом станину, Ильюха удовлетворённо кивнул и дёрнул спусковой механизм, освобождающий рычаг. Онагр протяжно взревел выбрасывая своей гигантской пращей огромный камень в сторону судов. Сила удара была такова, что, проломив борт и размазав по ходу двух воинов, каменище пробило дно, вывернув при этом и всю нижнюю балку. Судно начало быстро тонуть, а отчаянные крики воинов, уходящих на дно во всём своём боевом железе, заглушил радостный рёв защитников крепости. Два оставшихся судна, не раз уже пробитые из стреломёта, спешно уходили теперь в сторону Вотского залива. Вылетевший им вслед третий камень только лишь вспучил воду далеко в стороне.
– Оружие-то у тебя хорошее, Ильюша, да вот только бьёт оно уж больно неточно, – вздохнул огорчённо комендант, глядя на удаляющегося врага.
– Так оно больше по площадям-то бить приспособлено, Варун Фотич, – развёл руками прапорщик, – Это вон стреломёты к точному бою приспособлены. Ничего-о, пристреляемся ещё, когда они уже кучно пойдут, ни одного ещё, Бог даст, на дно к ракам отправим, только бы от дождя рабочие жгуты жил сохранить! – и крикнул команде орудий, – Гуще салом и ворванью всё там промазывайте, не жалейте смазки! Потом всё кожаными кожухами укройте поплотней, и навесы сверху поставьте защитными!
– Эх, не к месту дождь Фотич, вся наша механика с жилами тетив подмокнет, чем тогда врага-то бить будем?
– Ну, не скажи, очень даже к месту дождик, Ильюша. Зато проливать всё тут не нужно будет. Смотри, как всё уже промочил, теперь-то уж нас точно тут не подпалят! – не согласился со своим розмыслом комендант. Навесы у нас от дождя есть поверх стены, самострелы отработают, как им и положено. Да и луки, пока не отсыреют, сколько смогут, а всё же возьмут своё. Ты вот только представь, каково вот этим-то тут будет! Ох, и не завидую я шведу. Хотя, зная их породу, думаю, что больше всего опять тем же финнам тут достанется. Ну да ладно, поглядим-увидим, как там дальше будет. Ты только своё хозяйство в готовности держи, надеюсь, теперь до ночи сюда эти архаровцы больше не сунутся. И всё-таки, что не говори, а время-то на нас сейчас работает.
Ярл Адольфус, предводитель объединённого войска из шведов и финских племён, был я ярости. Русскую ладью, что высматривала их ещё в морском заливе, перехватить им так и не удалось. Капитаны двух дозорных судов стояли бледные перед своим предводителем. Ярл был решительным и очень скорым на расправу командиром. Только вчера перед всем войском, сразу же после высадки на восточном балтийском побережье по его указанию был казнён весь десяток из суми, что бражничал на одном из кораблей, перевозящих сюда войска.
– Так будет с каждым, кто забыл, что он идёт на войну! – бросил он презрительно в ту сторону, где стояли толпы союзников, – Возьмём Ладогу, и я отдал вам этот город на три дня, делайте с ним и со всеми окрестными селениями всё, что захотите! Но пока даже думать не смейте безобразничать! Всем непонятливым – смерть!
«Но капитанами судов тоже просто так не разбрасываются, тем более, что эти были из гутов Готланда,» – думал про себя ярл, выбирая им наказание. «Эти островитяне старались всегда и всюду подчеркнуть свою независимость. Гораздо проще было с такими, как вот этот дан, стоявший чуть в стороне, что был из бывших капитанов датского королевского флота, и звали его по-моему, – вспоминал ярл – Гарольд Волосатый. Изгой, принятый со своей ладьёй и всей её командой на шведскую службу, а теперь старавшийся выслужиться у новых хозяев.»
– Я мог бы вас казнить перед всем войском, как сделал это со вчерашней пьянью, ведь вы совершили гораздо более серьёзный проступок, сбежав от врага. И мне плевать на то, что вы гуты! Да и на вашем тинге, полагаю, было бы весьма неприятно услышать о том, что их двух уважаемых шкиперов предали позорной смерти за проявленную трусость. Так что, у вас есть лишь один шанс выжить и вернуть себе доброе имя, – распалялся ярл. Вон стоит храбрый и достойный капитан Гарольд. Вы поступаете в его распоряжение со всеми своими командами! И попробуйте только ещё раз отступить! А тебе, Волосатый, я даю возможность проявить себя хорошим предводителем, я слышал, что у тебя есть своя месть к русским? Ну, вот и напои её кровью всех этих славян! Чините суда, добирайте команды и прорвись рекой на Ладогу. Пока мы будем осаждать эту русскую крепость на острове, залейте русской и карельской кровью берега этого озера. Твоя тройка на рассвете идёт первой, Гарольд. За тобой проскочат ещё десять судов, затем уже разделяйтесь и действуйте там сами!
Увидев, как радостно сверкнули глаза у Гарольда, он кивнул своему ближнему помощнику Фрею: «Этот всё сделает, чтобы утолить жажду мести, ещё и хорошо заработав при этом.»