— Я сделала инсеминацию.
Похмельный мозг не сразу отдупляет, что это за херня. Но когда доходит, будто что-то взрывается в голове.
— Ты что, блядь, сделала? — хватаю её за плечи и встряхиваю.
Может, лжёт, идиотка?
Но нет. Вижу по глазам, что правду говорит.
— Ты же сам хотел детей! — выкрикивает и зажмуривается, будто удара боится, хотя я никогда её и пальцем не трогал. — Сколько раз просил!
— Да мать твою! — отпускаю её и отворачиваюсь к окну.
Нахер я вообще когда-то сперму сдал?
Торкнуло почему-то. Детей всегда хотел, а когда друг мой Нажинский* в аварию попал да яйца отбил, после чего получил на руки заключение о бесплодии, задумался. А вдруг и у меня что-то случится, и я останусь даже без возможности?
Кулак врезается в стену, простреливая острой болью до самого плеча.
— Какого чёрта тебе предоставили мой биоматериал? — резко разворачиваюсь к ней, лелея последнюю надежду, что лжёт.
— Там работает подруга моей двоюродной сестры, деньги предложила, — пожимает равнодушно плечами, будто это само собой разумеющееся и совершенно нормально вообще.
— Сколько недель?
— Я только сделала, пока неизвестен результат.
— То есть ты ещё можешь быть небеременной? — надежда вспыхивает, но она слабая.
— Врач сказала, шанс очень высок, исходя из её расчёта, — делает пару шагов ко мне, снова заставляя подняться внутри тошнотворную волну. — Ты меня совсем-совсем не любишь?
— Я люблю другую, — говорю настолько холодно, насколько вообще могу. — Всегда любил. И тебе это много раз повторял.
— Но ведь у нас с тобой теперь будет малыш. Теперь ты меня будешь любить больше?
Иногда мне кажется, что Зарина застряла в развитии в возрасте лет пяти. Но потом вспоминаю, насколько она талантливая актриса. Просто играет дурочку, когда ей это выгодно и удобно.
Подхожу к неё и поднимаю лицо за подбородок, смотрю в глаза. Может, так лучше усвоит.