— Нет, — чеканю. — Никогда, Зарина, я тебя не любил и не буду. Я люблю её. И у нас уже есть ребёнок.
Находиться рядом больше нет ни сил, ни терпения. Сжав пульсирующую болью после удара о стену руку, я выхожу из кухни, натягиваю первую попавшуюся футболку, что валяется на спинке стула в коридоре, обуваюсь и сваливаю.
— Так что мне теперь делать, Семён? — она бросается к двери, когда я уже спускаюсь по лестнице.
— Муравью хуй приделать, Зарина.
Сбегаю по ступеням, проигнорировав лифт. Хочется на свежий воздух, пока я не задохнулся в одной квартире рядом с ней.
Выбегаю и шурую к воротам во двор жилкомплекса. Понимаю, что выгляжу странно. Побитый, растрёпанный, воняю как псина подзаборная, рожа перекошена. Люди оглядываются.
Ну как есть, блядь. Зато картинка реальная — не смазанная. Отражение моей настоящей жизни.
Псевдожизни.
Квазисуществования.
Нелюбимая семья, нелюбимая работа, нелюбимая жена.
Годами задыхаюсь. Всем должен, всем чего-то обязан.
С хуя ли, а?
Как я попал в этот стеклянный кокон без воздуха? Где выход из лабиринта?
Я знаю где. Вчера я видел, как зажёгся маяк. Яркой вспышкой ослепило.
Дочь.
Туда пойду. На свет. К ней.
Всё это дерьмо в моей жизни пора сливать в сортир.
24
Семён