Принцепс

– Мухаммед подарил, после сражения под Бухарой. Мне его девать некуда, короны теперь у нас в моде стальные, без каких-либо украшений, так пусть хотя бы женщины попользуются.

– Он стоит тысяч тридцать марок…

– Не обижай меня, Принцепс. Какие марки, когда мы говорим о такой женщине? Внеси её в список сената, вместо Кнуда Датского, не пожалеешь.

– Женщину?

– Не просто женщину, а Железную герцогиню Аквитанскую. Я бы пошёл ещё дальше, и назначил её первым Цензором сената, но тебе такое слабо. Передашь камушек, или мне самому съездить?

– Передам. Сегодня же. Ступай, Ицхак, пиши приказ Спящему Леопарду, мне нужно подумать, как не допустить такого безобразия в будущем.

К середине сентября 1197 года, Гуго де Лузиньян, адмирал-фараон, почти завершил покорение Балкан. Сначала он разбил под Скопье войско Сербского короля Стефана Неманича, захватив его со свитой в плен. Свиту, ничуть не сомневаясь, Ле Брюн приказал обезглавить, а самого Стефана отпустил. Без всяких условий. Хочешь – готовься к ещё одной битве, а хочешь – к герцогской короне. Королевством ваши горы называть смешно, но, если ты настаиваешь, подерёмся ещё разок. Только учти, если ты окажешься таким болваном, герцога я себе найду другого. В Русском ордене хватает рыцарей, которые отлично понимают ваш язык.

На следующий день, после битвы при Скопье, к Фараону заявилось посольство от Боснийского бана (бена), с вопросом – что нам дальше делать? Подготовку к битве, саму битву и её итоги они видели своими глазами, поэтому ответ был незамысловат и лаконичен – «Если хотите жить, что-нибудь придумаете». Через две недели в ставку Ле Брюна явился сам Боснийский бан Кулин, принёс оммаж, получил герцогскую корону, а войско Фараона усилилось шестью тысячами бандитов. По-другому, Гуго де Лузиньян охарактеризовать этот сброд не мог. Настоящие бандиты, но на войне и такую погань можно использовать с толком. «Отбросов нет, есть кадры» – эту фразу Ричарда он не просто запомнил, но и осознал. В битве при Тырнове[106], большинство боснийцев он сжёг в лобовой атаке, и только потом задействовал основные силы. Бан, вернее, теперь уже герцог Кулин, манёвр заметил, но не возмутился. Видимо он и сам был не прочь избавиться от этих почти неуправляемых подонков, которые ему были больше не нужны. Боснийский банаат, то есть герцогство Босния, теперь со всех сторон граничило с владениями короля Гуго Первого, защищаться было больше не от кого, а грабить чревато фатальными последствиями. Новый король не из тех, кто будет терпеть подобные выходки. Удержать же от грабежей эту банду, всю сознательную жизнь, занимавшуюся только этим, герцог Боснии точно не смог бы. Попытайся он это сделать – прирезали бы свои же, а допусти набег – лишишься головы от руки Фараона.

Болгары бились достойно, пожалуй, на уровне крестоносцев образца 1192-93 годов, но с тех пор военная наука шагнула далеко вперёд, так что шансов у них не было изначально. Атаковать в копейном строю, закованные в сталь каре терций, специально обученных противодействовать подобным наскокам – это верный способ самоубийства, однако болгарские рыцари сделали целых шесть попыток. Жаль. Эти воины Ле Брюну понравились, дисциплинированные и отлично обученные, они бы ещё пригодились, но на всё воля Господня.

Штурмовать Тырново, в который отступили разбитые в битве болгары, Фараон не стал. Зачем грабить город, который скоро станет твоим? Не отпустил он свои войска и разорять окрестности, строго-настрого наказав легатам честно расплачиваться с местным населением за все поставки, и этот ход довольно быстро принёс нужный результат. Через три дня, в ставку Гуго Первого прибыли соправители Болгарского царства – Пётр IV и его младший брат Калоян для принятия оммажа. Протяни они чуть дольше, и Ле Брюну начали бы напрямую присягать местные феодалы, весьма впечатлённые справедливостью и полководческим талантом нового короля.

И Пётр, и Калоян Гуго де Лузиньяну понравились. Сначала он хотел сделать старшего герцогом Болгарии, а младшего его вассалом, но после близкого знакомства передумал, короновав Калояна герцогом Македонии и Северной Греции, со столицей в Салониках. Правда, в Салониках всё ещё продолжали играть в республику, не признавая власть короля, но это только потому, что до них ещё не дошли руки. Десантный корпус норманнов вдумчиво и неторопливо приводил к покорности Адриатическое побережье и острова, войсковое ополчение греков герцога Крита и Афин, Элефтериоса Коусидиса, тоже неспешно наводило «конституционный» порядок на Пелопоннесе, а военно-морские силы, галеоны и каракки, кошмарили Эгейское море, но у них были слишком малочисленные абордажные команды, чтобы захватить такой большой город, как Салоники. Впрочем, Ле Брюн особо и не торопился. Завоёвывать своё будущее королевство нужно было аккуратно, грабить и убивать только непримиримых и невменяемых, а для этого их нужно было сначала выявить. Нет, агентурная разведка герцога Крита и Афин данные поставляла регулярно, но где гарантия, что герцог не попытается под шумок свести личные счёты?

Под Тырново простояли две недели, и не зря. Стефан Неманич, теперь уже бывший король Сербии, согласился на герцогскую корону и принятие оммажа. Собственно говоря, и выбора то у него не было. Вернее был, но не очень хороший – бесполезно погибнуть в своих горах. Герцог Стефан дураком не был и сумел по достоинству оценить то, что ему предложил новый король. Да, большую часть налогов теперь придётся выплачивать в казну Принципата и короля Гуго Первого, но мирное развитие территории герцогства, беспошлинная торговля сербских купцов на территории всего Принципата, а также значительное сокращение военных расходов, даже меньшую часть сделают больше, чем сейчас целая. Больше не придётся рубиться с болгарами и уграми, боснийцами и кочевниками-половцами, нужно будет только навести порядок в своих владениях, избавив от слишком буйных голов тела некоторых феодалов.

Сам участвовать во взятии Салоник Ле Брюн не стал. Своё королевство, как и было приказано, до Рождества завоевать он успел, а бунты пусть подавляют назначенные именно для этого герцоги. Калоян чем-то напоминал Фараону младшего брата. Весёлый, острый на язык и, казалось бы, беспечный, но это только на первый взгляд. Хватка у него была как у нильского крокодила. Легионы король оставлять ему не стал, Ричард велел все подразделения Принципата привести к Рождеству в Рим, для парада Победы в Третьем крестовом походе, но Калояну хватит и местных сил. Больше тысячи выживших боснийских бандитов (их Ле Брюн порекомендовал своему герцогу угробить в первую очередь), две с половиной тысячи герцога Сербии и почти четыре болгар. При поддержке флота с артиллерией, эти силы были даже избыточны, ведь противостоять им будет не единая армия, а городские ополчения шести независимых республик восточного побережья Греции, которые между собой резались даже более яростно, чем противостояли силам наведения порядка.

– Милорд. – отозвал герцога Калояна король, когда, утром, восемнадцатого сентября 1197 года, колонна легионов уже маршировала по направлению к Задару.

– Слушаю, Сир.

– Задачу вы знаете, но сейчас я её вам немного усложню. Мне нужны люди. Много людей. Поэтому не свирепствуйте, давайте возможность сдаться, даже пиратам и разбойникам.

– Зачем вам это отребье, Сир? – искренне удивился герцог Македонии и Северной Греции.

– Они не боснийские головорезы, Милорд, бандитами стали не по убеждениям, а просто им не повезло. Политика играет в свою игру, а они жертвы этой игры. До того они были вполне законопослушными моряками, рыбаками и пастухами. Я верну их в это состояние в Лузиньянии. Особенно берегите моряков, их мне понадобятся тысячи. Всех пленных направляйте в Задар, лагеря там для них я подготовить успею. Отправляйте всех, кто пожелает сдаться. Всех. Сортировать их будут уже в Задаре. Приказ понятен?

– Понятен, Сир.

– Отвечать у нас принято «Так точно!»