– В смысле?
– Церковь взялась за вимов. И наш Совет, чтобы спасти большую часть вимов, а в первую очередь себя, любимых, с перепугу разогнал всех, кто хоть самую капельку нарушил наши законы.
– А такое поможет?
– Может кто-то стучит святошам… Вот и стараются показать, что беленькие и пушистенькие… – пожала плечами вима. – И знаешь, я не верю, что поможет. Но может хоть убивать нас не начнут. Пока только пропало около сотни вимов, но их не убили, а где-то держат. Те наши, кто был в трактире, не в курсе подробностей. Был один член Совета, но ничего не рассказывал. Хотя со мной провел беседу с глазу на глаз.
Лис удивленно приподнял бровь, а Флори потрогала себя за скрытое платком лицо и пояснила:
– Еще до драки. Так вот, он интересовался тобой. Спрашивал, могу ли я передать тебе, что тебя хотят увидеть.
– И что ты ответила?
– Ответила, что передам тебе, но ты мой господин и сам решишь, хочешь ли с ними говорить. И от себя добавила, что вряд ли. Пусть в сентябре приходят.
– Почему? – не понял парень. – Что такого в том, чтобы услышать что-то про контракт?
– Они не собираются его расторгать, значит ничего хорошего не предложат. А срочности нет, иначе бы говорили по другому. Отдохни спокойно… А до сентября ещё многое может случиться.
Дальше действительно только отдыхали. А в один из дней конца июля, Флори, которая раз в неделю ходила в особняк Холики, чтобы узнать про письма от Джесси, прибежала сияющая как начищенный золотой и вручила другу вскрытый конверт, пояснив:
– Это тебе от Джесси.
Лис только покачал головой, что наглая девушка вскрыла скорее всего личное письмо, но… сам вовремя не запретил, вот и результат.
В конверте оказался единственный лист бумаги всего с несколькими строчками текста, даже без приветствия:
И подпись:
А ниже еще одно слово:
Лису стало очень грустно, но он решил виду не подавать, а только бросил взгляд на всё также сияющую виму, догадываясь с чего это та такая счастливая, и просто чтобы не молчать, произнес: