– Вставай, – Лайк похлопал Шведа по плечу. – Прилетели.
Швед выключил плеер и снял наушники.
Их встречали Ефим с Платоном Смерекой. Уже в лимузине Лайк, по сложившемуся обычаю со стаканом вермута в руке, подозрительно отстраненно поинтересовался у Шведа:
– Ты сам-то хоть понял, что натворил?
– В каком смысле? – решил уточнить Швед. А то мало ли что Лайк имеет в виду.
– Ты ведь Ямайца опозорил на весь мир. Уделал его без магии.
Швед насупился:
– А что мне оставалось?
Опорожнив одним глотком сразу полстакана, Лайк задумчиво прокомментировал:
– Между прочим, ты единым махом подвел черту под одним из старых теоретических споров. Кое-кто долго ратовал за неполное погружение в сумрак. Так действительно и магией пользоваться можно, и силы не настолько теряешь. Но зато любой, даже простой человек, не Иной, может без труда хватить тебя по затылку чем под руку подвернется.
– Шеф, – угрюмо спросил николаевец. – Я что-то не пойму, ты меня осуждаешь или же одобряешь?
Шереметьев подавил глубокий вздох:
– Взять Ямайца без грохота и потерь ты, безусловно, помог. Так что скорее одобряю.
Разговору молча внимал Ефим – перебивать он, конечно же, не решался.
– Я вижу, ты домой хочешь, – обратился Лайк к Шведу. – Езжай, отлежись. Платон! Через вокзал, пожалуйста!
И – тише:
– Николаевский как раз через сорок минут.
– Спасибо, – пробормотал Швед. Домой ему и правда хотелось.
Киев проплывал за тонированными окнами.
Перед вокзалом Швед пожал протянутую шефом руку, кивнул Ефиму и вышел.