Швед приподнялся на локтях. Противно воняло чем-то вроде карбида. Он вспомнил, что совершенно наг, и попытался сотворить какую-нибудь «паранджу», но доступ к магии был надежно закрыт. Не иначе, постарались инквизиторы.
Держась за стену, Швед встал, тут же пребольно ударившись о злополучный подсвечник.
– Ай! – вскрикнул он и запрыгал на одной ноге. – Зараза! Слушайте, мне бы штаны какие, а? Ни у кого нету?
Завулон и Лайк заржали с новой силой. А остальные на Шведа просто не обратили внимания.
«Всегда так, – печально подумал Швед. – У Великих нет времени на тривиальные штаны. У Великих вообще ни на что нет времени, кроме их загадочных великих дел».
Чем занимались инквизиторы и дозорные на Марсовом поле, Швед, в принципе, понимал. Развоплощают ожившую стараниями Ямайца городскую сущность. Но смысл каждого отдельного действия участников этого таинства улавливался плохо.
Швед не пошел со всеми к Вечному огню – остался в машине.
Инквизиторов приехало около десятка, включая Кармадона-Совиную Голову, Хену, Витезслава и Максима. Из Темных дозорных присутствовали, как ни странно, в основном киевляне – если Ираклию Швед не очень удивился, то вот Ларису Наримановну встретить в Питере никак не ожидал. Ну а без Лайка с Завулоном подобное мероприятие вообще казалось немыслимым.
Озхара и Тамару, конечно же, тоже привлекли.
Швед сидел в машине у открытой двери и мрачно опустошал плоскую поллитру «Джек Дениэлс». В его состоянии больше пошла бы водка, но пить водку одному – как-то не по-русски. Водку нужно пить рюмками, чокаясь или нет, – но в компании. А вот заморский ячменный самогон можно посасывать из горлышка и в одиночестве. Пожалуй, виски – лучшее, что могла предложить раса закоренелых индивидуалистов расе раздолбаев от духовности.
На душе было гадко. По многим причинам. Какую-то неделю назад Швед, уезжая отсюда, не сомневался в одержанной победе, в достигнутом успехе. Хорошо провернули операцию – отчего бы не предаться хорошему настроению? Правда, беспокоило не слишком желанное повышение в должности, зато звали родные юга – Николаев, Одесса, Кинбурн, море. Все было предельно ясно и предельно просто. Схватились с Черными, по большому счету – победили. Ничто не предвещало такого скорого возвращения в Питер и при таких нетривиальных обстоятельствах. И даже нелепый удар подсвечником, кажущийся теперь маловероятным самому Шведу, совершенно не грел. Вывести сильного мага из строя немагическим методом? Пусть даже внимание того было сковано присутствием аж шести суперов… Нет, это сказки для новообращенных Иных.
В целом произошедшее смахивало не то на фарс, не то на дурной сон.
«В этом чертовом городе и схватки – не схватки, и магия какая-то левая… – сердито подумал Швед, в который раз прикладываясь к бутылочке. – Елки-палки! А ведь Арика – Озхара то бишь – из Дозора теперь попрут. Как пить дать попрут…»
По сути дела, его старший приятель продемонстрировал прямое неподчинение начальству. Переметнулся на сторону противника. И чем он при этом руководствовался, ни в малейшей мере никого не взволнует. Расчетом, чувствами, некими высшими соображениями. Переметнулся – и точка.
Такое не прощают. Тем более не простят маги уровня Завулона и Лайка.
А ведь у Шведа с одесситом отношения были давние и очень тесные. Мало кто мог вызвонить Шведа среди ночи и, ничего не объясняя, сказать: приезжай! И Швед бы поехал. И ездил всегда.
В общем, паршиво было Шведу. И даже когда Питер внезапно вскрикнул, всколыхнул сумрак, и единая его одноцветная аура вдруг раскололась на мириады пестрых сверкающих осколков, – даже в этот момент николаевец не обрадовался. Честное слово, Швед предпочел бы, чтоб этот мрачный северный город так и продолжал пожирать души своих слепо влюбленных в тлен обитателей, – лишь бы Озхар, в прошлом Арик Турлянский, остался таким же, каким был, и там же, где был.
Но повернуть вспять мерное течение событий не способны даже Иные.
Пустая бутылочка из-под виски, пару раз подпрыгнув, успокоилась на асфальте. Швед проводил ее тоскливым взглядом и протяжно вздохнул.
Когда они улетали, над Питером впервые за это лето разошлись тучи и показалось солнце. Обитатели Северной столицы неуверенно щурились на свет и робко примеряли к лицам растерянные улыбки.