– Милка, сама назад догребешь? Дальше я уж с ребятами.
– Догребу, шеф, не беспокойся.
Рус, матерясь сквозь зубы, унес котелок с ухой в дом. Ручка котелка обжигала даже через приспущенный рукав ветровки. Можно было, конечно, оставить уху у костра, но дело, к бабке не ходи, чревато задержками, а едва безнадзорное варево остынет – тут-то его местные коты с превеликим удовольствием и оприходуют.
Бутыль мутной жижи хозяин унес тоже, и если насчет еды у Геральта возникали некоторые сожаления, то вот насчет бутыли – ни малейших.
Выгнав полусонную «Десну» на улицу, Рус запер сначала гараж, потом с лязгом замкнул дворовые ворота и приладил на створки внушительный висячий замок.
– Ну, двинули, что ли?
Геральт послушно забрался на место рядом с водительским, Феодор так же молча устроился позади.
– И часто у тебя детишки бегают? – поинтересовался Геральт сочувственно.
Начальник лагеря протяжно вздохнул:
– Да по-разному… Бывает, пару раз за лето, а бывает – каждую неделю.
– И быстро находите?
– Обычно быстро, – Феодор снова вздохнул. – Особенно если совсем малышня. А вот если старшие затеют… тут сложнее.
– Родители, небось, вой поднимают, только держись…
– Да какие, шахнуш тодд, родители, – уныло возразил Феодор. – У меня ж сироты в основном да беспризорники. А если не сироты, так родителям на таких деток начхать и растереть. Или пьянь, или наркоши, или и то и другое. А заодно жулики каждый первый. Родили такие – и живи как знаешь.
Геральт не нашелся, что ответить, чем, вероятно, спровоцировал на вопрос уже Феодора:
– Слышь, ведьмаче, ты вроде бы детей от рипа когда-то спасал. В Снеженске. Было дело, а?
– Было, – Геральт досадливо поморщился. Снеженское дело получилось слишком уж специфичным, и вспоминать его ведьмаки не любили. – Только там детям, в сущности, ничего не угрожало. Перенервничал народ. Бывает.
Ехали всего ничего: только успели двери захлопнуть, «Десна» довольно лихо газанула, мигнула фарами и уже несколькими минутами спустя тормознула перед крытым шифером павильоном. Насколько Геральт мог судить в темноте, павильон был выкрашен в бордовый цвет. Сверху, под самым шифером, виднелась надпись латиницей – CUBA. За ажурным заборчиком угадывались шезлонги под зонтиками на пляже, а чуть в стороне возвышался наблюдательный пост спасателей – будто гвоздь, вертикально вбитый в дощечку. Сходство с гвоздем придавал круглый навес над площадкой-венцом, который по диаметру был больше самой вышки чуть ли не вдвое.
Феодор без колебаний направился к калитке, через которую живых обычно пропускали на пляж. Сейчас она была прикрыта, но, как оказалось, не заперта: Феодор потянул, она и отворилась.
Вторжение не прошло незамеченным.