А теперь нет.
Что, блять, произошло? За что мне все это дерьмо?
— Виталь… — мягкий, воркующий голосок хзаставляет распахнуть ресницы и, сквозь резь в глазах, уставиться на знакомое лицо. Эта… Как ее… Вика? Вита? Не помню… Какого хера она тут, в моей постели?
— Ты какого?.. — голос лажает, по крупному прям, потому фразу не договариваю.
Но девчонка понимает, улыбается:
— Ты же сам позвал… Ну, вчера, после гонки… И после того, как мы в машине…
Тут она опускает глазки, типа, стыдливо, и меня эти ужимки в хорошую девочку бесят.
Не помню вообще ничего.
После гонки, так и не словив привычного адреналинового кайфа, я опять нажрался. И, наверно, она была самой настойчивой из всех девок, что крутились рядом.
Вот и словила бессознательное и от того беспомощное против всякого рода диверсий тело.
Ну да, Немого же, периодически меня, ужратого, таскавшего со всех этих афтепати, не было. Он, предатель, теперь вообще там не появляется. Как связался с принцессой Федотовой, так и все. Был пацан и нет пацана…
А про других моих приятелей и вспоминать нет смысла. Во-первых, они никогда и не помогали, не подставляли плечо, вытаскивая из дерьма, а во-вторых, их бы кто вытащил сначала.
Лексус еще в больнице после сотряса, который ему обеспечил Немой две недели назад, да и потом ему еще долго будет не до гонок, потому что что-то там у его папаши случилось, говорят, у банка лицензию отозвали, филиалы закрываются…
Не факт, что вообще в универ вернется.
А Вилок в дурке после передоза и феерического выступления. Это каким же надо быть дебилом, чтоб прихватить принцессу Федотову, про которую только дурак не знает, кто у нее папа и братишки. Я лично знаю, а потому все это время позволял себе только невинные подколки. Я же не самоубийца, типа Немого? Это он у нас полностью отмороженный…
Так что спасать меня было некому, вот эта Вика (Вита?) и прихватила, похоже…
А я и не помню.
Я вообще в последнее время дурак редкий, беспамятный.
Потому что память — это больно.
Лежу с закрытыми глазами, изо всех сил надеясь, что она как-нибудь поймет, что надо сваливать, и уйдет. Все тело простреливает болью разной степени интенсивности, хочется просто взять и сдохнуть. И, желательно, в одиночестве. А еще лучше заснуть и увидеть во сне Радужку. И хоть чуть-чуть побыть счастливым.