Вот и я…
Привык уже. Наверно.
Не, Герману, конечно, достается по его резиновой харе каждое утро и вечер. И Шарик, за этот месяц вымахавший из полуростка с толстыми лапами в полудурка с нахальной мордой, за мной прям на полном серьезе по утрам бегает, вывалив язык от усердия. И даже не всегда догоняет, валится от нехватки сил на пожухлую траву и распахивает пасть.
Потому что чем еще заняться одному дебилу, просравшему все в жизни? Как отключать башку? Только физическими упражениями.
А еще и радужные сны, в которых я вижу наше с Радужкой неслучившееся счастливое будущее, утром дарят незабываемые ощущения от мощного стояка, который не сбить простым передергиванием в душе.
Значит, надо в другое русло усилия прилагать.
Вот и прилагаю…
Теперь, вот, еще и умственно усиливаться буду, потому что философ, сука, злопамятный, с живого не слезет…
Может, кого осчастливить?
Оглядываюсь, в поисках жертвы.
О, вот оно!
В углу копошится главный очкарик потока, Макар Ледянский. Длинный ботаник, трясущийся над оценками, потому что на бюджете.
— Эй, Ледик, — позываю его свистом, — ходи сюда!
Он подходит, опасливо выставляя перед собой учебники. Оглядываю его. Недоразумение, блять… И чего боится?
— Чего трясешься?
— Я не трясусь, — неожиданно спокойно, даже с достоинством, отвечает мне Ледик, — я опасаюсь, что ты мне очки заденешь. Опять.
Я щурюсь на него, вспоминая, что у нас было? Я его бил, что ли? Так это вряд ли… Я никого не бил. Тут, по крайней мере.
— А когда это я тебя задевал?
— На первом курсе… — отвечает Ледик.
— Вот ты злопамятный! — восхищаюсь я.