Я просто… Чуть-чуть… Немножко…
Кажется, я что-то такое говорю ей, мягким, едва слышным шепотом, прямо в губы, перед тем, как поцеловать. Опять погрузиться в нежный рот, словно в пропасть упасть, полную кайфа и сладости.
Радужка не сопротивляется, она обескуражена и растеряна. И хочет меня. Точно хочет. Я не проверяю, это даже в голову не приходит пока, слишком грубо…
Я просто знаю.
Ее пальцы в моих волосах, машинально сжимаю обе ладони и фиксирую по обе стороны от головы. Мне хочется полного погружения. В нее.
Сейчас.
Девочка, я хочу в тебя. Хочу до конца… Пожалуйста… Сейчас…
Голова отключается совсем от покорности, согласия… Такого никогда не было со мной… Это впервые… Такой кайф…
Неожиданный толчок в бок, мокрый нос в лицо, визг с обиженным скулежом!
Да блять!
Резко отрываюсь от одурманивающих губ, смотрю в полные безумия и непонимания глаза Радужки.
Переход от сладкого кайфа в реальность настолько резкий, что не сразу понимаю, что случилось.
И только вторично сунутый мне в лицо мокрый нос приводит в чувство!
Псина, мать ее!
Шарик гребанный!
Неблагодарная скотина, обломавшая весь кайф!
Ебать, я его спас, я его и убью!
Глава 23
— Ты что-то давно вписки не делал, Виталь… — голос одной из сестер Васильевых звучит мягко-мягко, интимно, я бы даже сказал. И в другой ситуации, или, что вернее, в другой жизни, я бы уже повелся. Красивые девочки, эти сестренки. И отзывчивые. Мы с ними отжигали много раз, прямо есть, что вспомнить…
Но теперь разве что только вспомнить, да.