Я уронил сигарету и долго пытался поднять ее с пола. Поднял. Обдул.
— Позволь… Ты ж ему обещал…
— Обещал! — в восторге подхватил Леха. — Обещал отслужить за него в армии! А насчет того, сколько лет служить, мы не уговаривались…
— Погоди… — пробормотал я, пытаясь собраться с мыслями, и тут напал на меня приступ совершенно дурацкого смеха. Вот, стало быть, что означали те давние Лехины слова: «Выполнить — выполню, а наколю обязательно…»
— Комбат знает? — спросил я, кое-как переведя дыхание.
— Да он же это мне и присоветовал!
По банным дням нас возили на грузовике в город. Крохотный такой городишко, зеленый, пыльный, и тем не менее цивилизация. Подлый ветер швырял в нас шашлычные запахи то справа, то слева. Базарчики. Яркие национальные одежды женщин. В узких темных от листвы улочках обитают автобусы (почему-то вишневого цвета).
Помылись? Насмотрелись? В кузов — и обратно!
Ранней весной красок, понятно, поменьше. Зато воли больше. Как-никак последние полгода дослуживаем. Один — старшина, другой — политинформатор. Вышли из бани, огляделись. Вот забегаловка. Отчего б не зайти? Полчаса есть, «Деда» Сапрыкина (сегодня в баню нас сопровождает именно он) нигде не видать… Зашли. Взяли по бутылочке «Жигулевского», рыбку — сидим наслаждаемся.
— По лесу-то скучаешь? — спросил я Леху.
— Теперь? — Он задумался на секунду. — Так, иногда…
— А раньше?
— А раньше — хоть волком вой! — вырвалось у него. — Особенно в карантине… Всю силу отбило…
— Кстати, почему?
— Загоняли… Чувствую: ничего не могу! Ни обморочить, ни глаза отвести… — Леха отпил из горлышка, обсосал ребрышко сушеной рыбки и вскинул вдруг на меня зеленоватые близко посаженные глаза. — Ты думаешь, почему я тебе тогда признался? Невмоготу стало! Неужто, думаю, все?.. Спасибо тебе!
— За что?
— За то, что выслушал! За то, что поверил…
Мне стало очень неловко.
— Да я…
Он замахал на меня рыбьей косточкой: