– Наверное, это её брат.
– Или кузен.
– А её наряд? Это же безвкусица, неудивительно, что она не пользуется популярностью.
Я сжала кулаки. Подойду ближе и скажу им пару ласковых.
– А формы у неё ничего, – сменил курс Билли. – Без платья она гораздо симпатичней будет.
Стоп, Варя. Нельзя рвать чужие волосы и выкалывать глаза, нельзя!
– Так, ребята, встали в ряд и шагом марш! Вы немедленно извинитесь перед леди!
Они даже гыгыкать перестали. Кто-то поперхнулся от неожиданности.
– Сэр, а не слишком ли самонадеянно с вашей стороны предъявлять нам претензии? – толстяк напустил на себя важный вид. – Мы с друзьями мило беседовали, пока не пришли вы и не…
– Заткнись. Думаете, я не слышал, о чём вы тут трепались? Обсуждали окружающих, как зловредные бабы. Неужели ни капельки не стыдно?
– Сэр, вы, должно быть, очень благородны, если вас так задел разговор, который, кстати, было неприлично подслушивать.
Реально бы вцепились ему в волосы, но мерзкий вид помады останавливал. Не хотелось об него буквально пачкать руки.
– Вы ржёте, как кони, вас только глухой не услышит.
– Мы говорили не о вас…
– Вы оскорбили мою сестру, а значит, оскорбили меня. Мне-то ваши извинения не нужны, а перед леди вы обязаны извиниться, иначе вы долбоящеры, а не джентльмены.
Парни из компашки переглянулись. Парень, похожий на рыбу, захлопал губами, усиливая сходство:
– Какие ещё долбоящеры?
– Конченые, – ласково подсказала я.
– Ну, знаете, сэр, – лоб толстяка начал влажно блестеть, а щёки розоветь, – мне ничего не стоит дать вам в глаз.
– Прямо здесь и сейчас? Я увернусь от первого же удара, а потом буду бегать от вас по залу с криками «Бе-бе-бе!». Вам это надо?