– Ким, привет! Это Света.
– Какая… Света?! Ты телефон подключила?
– Да. Я в городе была по работе и заодно всё сделала. Вот, звоню. Тебе первому.
– Молодец, оперативно.
– Ким… – девушка запнулась, – то, что ты вчера говорил, это шутка?
«Конечно, шутка, дуреха!» – хотел ответить Ким. Но вспомнил, сколько торжества было в голосе Сахитова, как бегали глазки «недотроги» Аслановой, и передумал.
– Нет, не шутка. А что?
– Я подумала… сегодня мама в ночную работает. Я могла бы к тебе приехать. Если хочешь.
– Хочу. Очень хочу тебя.
– Ой… А на ужин я приготовлю пиццу, хорошо? Вместо бутербродов. Я вкусную умею, тебе понравится. Вот увидишь!
Она и правда умела готовить вкусную пиццу, в этом Ким убедился. И в том, что грудь у нее плоская, как у мальчишки. Он чувствовал себя то ли идиотом, то ли подлецом, когда снимал с нее зелененький в белый горошек сарафан, расстегивал надетый невесть зачем бюстгальтер. Но затем оказалось, что всё это ерунда – и размер груди, и угрызения совести. Потому что любовью занималась Светлана тоже вкусно, с упоением. И невозможно было противиться ритму, тем более – думать о чем-то…
Они уже засыпали, уставшие, взмокшие до корней волос, несмотря на исправно работающий кондиционер, когда в сумочке девушки затрезвонил мобильный.
– Тебя, – Ким тронул Свету за плечо.
– Что? Но мой номер никто кроме тебя не знает! Я даже маме сказать не успела.
– Может, ошиблись?
Телефон отыграл мелодию до конца. Помолчал десяток секунд и пошел по второму кругу.
– Вот кто-то настырный! Ответь, что ли? – Вставать самому Киму было лень. Да и лежал он у стенки.
– Я боюсь.
– Чего? Через телефон тебя не укусят. А если кто-то фигней страдает, дашь трубку мне.
Девушка неохотно поднялась, пошла к креслу, на котором лежала сумочка. Влажное нагое тело ее серебристо блестело, подсвеченное луной. «А фигура у нее очень даже ничего, – решил Ким. – Если сзади смотреть».