Скоро все было кончено: тройной меч-кинжал Яра по самые рубины воткнулся в шерстистую грудь твари, прямо в сердце, если эта тварь имела сердце.
Холодное дыхание опалило людей. Погасло сияние чудо-изумрудов. Вздрогнула земля.
Путники отшатнулись, отступили назад, изумленно распахнув глаза. Ненадолго воцарившаяся тьма отступила. Откуда-то снизу надвигался рассеянный кроваво-красный свет, мутноватый и неверный. Низкие бормочущие звуки всколыхнули застоявшийся воздух пещеры. Рубиновый меч на глазах распался на три сверкающих кинжала; кинжалы эти вспороли тело поверженной твари и та осыпалась темными хлопьями, исчезла. Светлыми краткими молниями кинжалы канули вглубь, под землю, прямо сквозь камень, а посреди пещеры, невысоко над полом остался висеть крупный рубин цвета заката. Гул и вой усиливались.
Вдруг закричал Яр – приросший к пальцу перстень теперь легко соскользнул, хлопец не смог сдержать крик, подняв перстень над головой.
– Брось его! Брось туда, – прохрипел еще не вполне пришедший в себя чародей.
Пещерный полумрак перечеркнула красная светящаяся дуга и рубин перстня завис рядом со своим братом. Они стали медленно опускаться, две красные горячие точки. Но на пол они так и не упали.
С низким гулом, зловещим, как затмение солнца, встала перед путниками громадная бесформенная тень. Не стало боле колдовских рубинов – горела в неплотной темноте пещеры пара кроваво-красных глаз. Что за создание, бесконечно древнее и бесконечно чужое, настолько чужое, что, исходящий от него невольный ужас даже не способен как следует напугать человека?
Путники замерли, оцепенели, глядя на эту разбуженную тень, завороженные взором красных ее очей.
Так длилось, наверное, долго. Потом ЭТО прошло сквозь них, опалив ледяной пустотой, и ушло в широкий коридор на противоположном краю пещеры. Люди мало-помалу очнулись.
– Ну и ну! – пробормотал хрипло Боромир, утирая чело, и заперхал: в горле пересохло, словно не пил он давным-давно.
Взгляды обратились к Тарусу и тот не стал ждать вопросов.
– Тише, други! Пытать будете после. Ушло оно в единственный коридор, ведущий к поверхности. Мы ему неинтересны: сами видели, прошло, не заметило. Стало быть, за ним!
– А Книги? – спросил Боромир, все еще покашливая.
Тарус указал рукой на тот же ход:
– Книги там, на полпути к солнцу!
И путники двинулись за пробудившейся от векового сна Тенью, сжимая оружие и факелы. Без меча остался только Яр, гадая, как же произошло, что впору говорить всего лишь «пять», а клинка, состоящего из СЕМИ кинжалов-частичек, вместе с рубинами, к коим он так привык, боле нет.
Боромиров отряд шел к поверхности. Туда же скользила и красноглазая призрачная Тень. Скоро миновали разрушенную Бролином и Магнусом кладку и Тарус убедился, что их действительно опередили – Книг в знакомой пещере с гладкими стенами и полом уже не было. Делать нечего – направились дальше, за Тенью.
Все чаще попадались пятна крови, застывшие тела, людей, видимо северян, и песиголовцев. Тарус наконец понял чей скелет они с Вишеной, Боромиром и Яром видели в пещере рубинового клада. Песиголовца, конечно… Чародей хмурился – вокруг Книг завязалась какая-то смертельная игра-охота. Путники притихли, след в след ступая за Тарусом.
И вдруг из темноты бокового тоннеля высыпал отряд собакоголовых, потрясая мечами. Зазвенело железо, Вишена отбивал сыпавшиеся удары, уворачивался и рубил, рубил, рубил… Вскрикнул рядом кто-то из друзей, тонко закричала Соломея, упал окровавленный Тикша, заслоняя девушку от узкого меча. Вишена рванулся туда, но секира Славуты уже спела кому-то последнюю песню и на тела друзей упали тела песиголовцев. Но убиваться некогда, снова сверкает рядом вражий клинок…
Песиголовцы исчезли все разом, минуты через три. Отступили в темноту бокового коридора, и скрылись.