– Все целы? – спросил издалека Боромир.
– Тикшу с Соломеей убили, – глухо сказал кто-то.
– А Радислав где? – спросил Боград. Ему никто не ответил.
А Тень, древний ужас рода собакоголовых, тем временем достигла пещеры, где кипела другая жаркая битва. Даты толком ничего и понять не успели: почти уж истребили их хунткоппы, и вдруг исчезли все до одного, будто по волшебству. Тень погнала прочь более чувствительных песиголовцев; за ними отступали, поспешая, и уцелевшие даты, узрев черную фигуру с пылающими глазами. Ларец бережно несли два воина-дата.
Насмерть перепуганные песиголовцы недалеко от поверхности столкнулись с дружиной, возглавляемой Позвиздом и Заворичем. Ужас, внушаемый Тенью песиголовцам, придал им сил и они обрушились на ратников с утроенной яростью, с кровью продрались сквозь строй лойдян и венедов, пажан и чикмов. Дружина отступила к выходу, чтобы принять бой на просторе, под звездами, однако прорвавшиеся на поверхность песиголовцы разбегались кто куда, растворяясь в окрестных холмах и долинах, которые знали вдоль и поперек. Следом за ними выскользнули и даты, почти без боя, краем только схлестнувшись с десятком венедов. Несколько взмахов мечами – и даты, недолго думая, повернули к северу, обогнули ближнее из озер, и что есть духу припустили к далекому еще лесу, унося ларец с Книгами.
Потом вынырнула Тень и дружина, напугавшись, откатилась от входа в пещеру на добрые триста шагов.
А к выходу уже поспевал боромиров отряд, не ведая, что происходит впереди, но кое о чем догадываясь. На всякий случай стали недалеко от выхода и вслушались в шум снаружи.
Уже успела опуститься ночь; над миром повисли колючие светляки звезд, желтый лоснящийся месяц, похожий на ноздреватый ломоть сыра, освещал землю ровным призрачным светом.
Так получилось, что Тень выплыла под открытое небо ровно в полночь.
Леденящий душу вой потряс горы, перекрывая нескончаемый рев водопада. Встал у пещеры, развернулся черный неистовый смерч, оперся о землю, сунул косматую макушку в темный провал хода и мигом вытащил на поверхность затаившихся у выхода людей – Боромира и его отряд, всех до единого. Хотя искал смерч только лишь Яра-мальчишку.
Вой перешел в грохот; меж звезд, раскалывая небо, скользнула красная ветвистая молния. Смерч разложился надвое, словно разрубленный озорником гриб, тая на глазах.
Разом все стихло. Одинокий шум водопада показался всем полной тишиной. Черная воронка пропала, как и не было, Яру же на спину и плечи опустился длинный черный плащ.
Опешившая дружина приходила в себя.
– Боромир! Омут! Други! – послышался радостный крик Заворича. – целы! Гей-гей!
Воины-дружинники бросились к ватажку и его спутникам.
– Заворич! Позвизд! – всплеснул руками Непоседа и счастливо улыбнулся. О Книгах ненадолго позабыли.
На Яра удосужился взглянуть лишь Тарус-чародей.
Черный, как безлунная осенняя ночь, плащ пеленой ниспадал с плеч юноши-лежича; на груди серебрилась крупная овальная застежка, кажется, покрытая замысловатой тонкой резьбой, не различишь в потемках. На ней искрились в свете многих факелов вправленные каменья-рубины, крупные, один краше другого.
– Что это, чародей? – нетвердым срывающимся голосом спросил Яр.
Тарус промолчал, поджав губы.