На пробу царапаю её ногтями и тут же понимаю — не стоило этого делать. Мне в нос забивается отвратительный запах наподобие того, что бывает у скисшего молока.
На кончиках пальцев, которыми я порвал плёнку, ощущается противная слизь.
И эта дрянь у меня на лице⁈
Не в силах побороть отвращение, начинаю с остервенением сдирать плёнку со своего лица. Вонь усиливается. Но это неважно, я и не думаю сбавлять темп. Как говаривал мой дед: лучше лишний раз перебдеть, чем потом ходить и бздеть.
Довольно скоро мои ладони покрываются липкой слизью, но и это не беда. Главное — я снова могу видеть!
Разлепив веки первым делом осматриваю собственные руки — уж больно интересно мне, что же это за дрянь такая была у меня на лице.
На первый взгляд непонятная субстанция больше всего походит на нефть — такая же чёрная и маслянистая, разве что погуще и пахнет по-другому, точнее, воняет. От очередного вздоха меня снова воротит. И только в этот момент я замечаю, что чёрная плёнка добралась не только до моего лица, но и до босых ног. А ещё до груди и до всего того, что скрыто под одеждой.
Ну и как это понимать? Ощущение такое, будто я как следует пропотел, вот только не обычным потом, а скисшим молоком, окрашенным в чёрный цвет.
Будь я у себя на родине, то первым делом тут же рванул бы в ближайшую больничку, очередь за старушками занимать. Но я не там, а значит, и варианта такого у меня нет. А жаль. Что ж придётся тогда уповать на чудо и надеется на то, что здесь все так потеют. Тем более что чёрная слизь — не единственная моя проблема. Есть ещё одна: я не понимаю, как я оказался там, где оказался.
Оглядываюсь. Рядом не останков трактира, ни знакомой рощи. Зато впереди, метрах в сорока виднеется тот самый тракт, ведущий к городу.
Но и это ещё не всё: луны над моей головой тоже больше нет, вместо неё высоко в небесах висит яркое летнее солнышко.
И как я здесь очутился да ещё и вместе с повозкой?
Машинально перевожу взгляд на деревянный обломок у своих ног. Похоже, это именно за него я держался, пока тянул повозку на себя.
Стоп, а что если…
Чуть ли не вприпрыжку обегаю телегу и замираю как вкопанный. Прямо посреди проторённой колеи лежит хрипящий, изнемогающий от усталости буйвол. Вся его морда покрыта желтоватой пеной, а передние конечности почему-то вытянуты вперёд. Но и это ещё не всё — от копыт животного в противоположную от тракта сторону тянутся две глубокие, весьма подозрительные борозды.
— Мурааааа! — обиженно ревёт буйвол.
Завидев меня рогатый пытается встать, но тщетно, его ноги подламываются, и он валится обратно в пыльную колею.
А я между тем просто стою и тихо офигеваю от произошедшего.
Это что же получается, выходит, я каким-то образом протащил вот эту вот тяжеленную повозку от заброшенного двора до самого тракта? Да разве ж такое возможно? Особенно если учесть, что потащил я не только саму повозку, но и упирающегося буйвола. Да нет, быть такого не может…
— Ха-ха-ха, — нервно посмеиваясь я.