Домовая насупилась, однако возражать не стала.
— Этот козёл, — вынесла она вердикт неизвестному обидчику официанток, — вообще на голову больной. Как в клуб пришёл — сразу принялся орать про то, где он всех видел и что ни один суд ему ничего не сделает. Нажрался, говорят, до неадекватности с дружками своими. Праздновал что-то. А когда всё взрываться начало — чуть со смеху заворот кишок не получил. Сама я этого, конечно, не видела, но девочки именно так говорили. Слово в слово.
«Суд... Ничего не сделает... Почему-то адвокаты... Юнец с поднятыми вверх руками... Два трупа и разбитый внедорожник... Приговор фактически в день фейерверков в клубе...» — промелькнул в голове у бывшего инспектора весьма стройный ассоциативный ряд, и он потребовал:
— Машуля! Попробуй в своём планшете найти видео про того утырка, который людей на отцовой тачке посбивал. К сожалению, я тогда на его данные внимания не обратил...
Мысль Иванова дошла до кицунэ мгновенно.
— Сейчас, — выдохнула она и порскнула за гаджетом.
Вернувшись через десяток секунд, Маша усердно принялась перелопачивать вкладки и ссылки, однако ожидаемо ничего не нашла.
— И тут подчистили, — огорчённо протянула домовая, положив планшет на стол. — Ничего нет. И аккаунт тот, с которого статью выкладывали, забанен. Может, попробовать его владельца найти? Вдруг что знает о Нефёдове?
— О ком? — переспросил Сергей.
— О Нефёдове. Я, когда статью читала, запомнила. Нефёдов Артём Геннадьевич, — старательно, как на уроке, оттарабанила девушка. — А папа — Терехов Роман Львович. Да! Точно! Именно так там и было написано!
Гордая своей сообразительностью и памятью на детали, кицунэ вздёрнула носик и заважничала. Однако бывший инспектор её приятных самоощущений не разделял.
— Погоди, погоди... — пробормотал он. — У них же вообще разные фамилии и всё остальное. Какой папа? Какой сынок? Маша, ты ничего не путаешь?
— Нет! Я всё хорошо запомнила. Дай мне минутку... — ничего не объясняя, девушка схватила планшет и полностью погрузилась в мировую информационную паутину, а Иванов от нечего делать приоткрыл окно и закурил, аккуратно пуская дым на улицу.
***
— Я права была, — через полчаса устало заявила Маша, потирая кулачками усталые глаза. — Они — одна семья. Похоже, тот засранец — пасынок этому Роману Львовичу. Вот.
Планшет развернулся к Иванову. На экране красовалось старое, ещё 2012 года, предвыборное фото холёного, слащаво-доброго мужчины в компании приятной женщины и двух мальчиков. Один — постарше, лет восьми или десяти, второй — лет четырёх, не больше. Все стояли продуманно, красиво, создавая вид на редкость крепкой семьи. Вот только старший мальчик крайне слабо походил на папашу, разве что общими чертами в виде одинакового количества рук, ног, ну и всего остального.
И над всеми этими, до неприличия счастливыми, людьми удобно расположилась откровенно безвкусная надпись: «Голосуйте за Терехова и традиционные ценности».
— А теперь смотри, — кицунэ, перегнувшись через стол, открыла следующую вкладку.
На ней было уже другое фото.
Тот же непохожий на «отца» мальчик, что и на первом, но уже более взрослый в компании сверстников. Все они, вытянув вперёд руки с оттопыренными большими и указательными пальцами, замерли в картинно-угрожающих позах, призванных продемонстрировать миру их крутость и независимость.