— Может, беса в неё вселить? Как с тем заморышем? — озвучил наиболее напрашивающуюся идею Сергей.
Антон подхватил тут же, словно уже довольно давно вёл с другом бессловесный диалог.
— Нет. Там личность сильная. Она этого беса сама сожрёт на завтрак или в бараний рог скрутит — по настроению. Была бы она алкашка или размазня — тогда да... — и перешёл на несколько иную тему. — Ты заметил, чем богаче люди, тем чаще к ним... всякое нехорошее тянется. Вот смотри: Виктория Егоровна нынешняя; тот мальчонка, людей посбивавший — богатенький сынок; утырки, которые зверюшек перед камерой пытали — тоже ведь не бомжи; Анна Павловна, которая жильё у старичков отжимала — не бедствовала. Неужели из-за их денег?
На столь философский вопрос Иванов ответил не сразу. Сам об этом много думал и к конкретным выводам не пришёл.
— Помню я их... Не знаю. На одни доходы всё валить глупо. Скорее, избыток денежных масс высвобождает в людях то, о чём они и помыслить не смели ранее. Но это не точно. Вспомни утренние сводки по службе. Работяги не хуже номера откалывают. И мокрухи, и грабежи, и такое, что ни на что не натянешь. Скорее богатые... на виду. И всегда в окружении врагов и завистников. Ты среди них хоть одного мецената в наши дни видел? Настоящего, а не предвыборного? Я — нет. Просто потому, что очень сложно свои, кровно заработанные или украденные — не важно, вот так взять и отдать. А ещё в их мире все постоянно друг друга сожрать норовят. Это тебе не завод, где смену отпахал и гори он синим пламенем, это — битва за своё, причём, зачастую, своим одно и тоже считают абсолютно разные люди. Плюс характеры у них явно творческие и беспринципные — иначе бы и не разбогатели. Простые люди — они потому, в большинстве, и простые, что вся их жизнь: работа-дом, дом-работа. По выходным — дача. Раз в год — море. Они не подличают, не интригуют. Понятное дело, и среди них ублюдков полно, вот только ублюдки эти редко развернутся могут. На бытовом уровне паскудничают, зато много. Так что дело не в деньгах, а в людях.
Подытожив столь невесёлые рассуждения, инспектор удручённо спросил:
— Ты с этой бабой общался. Мнение себе сделал. Как, по-твоему, её можно остановить?
— Пулей, — уверенно отозвался Антон. — Первое впечатление именно такое. Ни черта не боится. Слабые места если и имеет — то хорошо прячет. Тот ещё ящик Пандоры я вскрыл... Память бы ей стереть, да Фрол Карпович, боюсь, на это не пойдёт. Зато мне по самое не балуйся всыплет...
Иванов промолчал. Последнее идея Швеца выглядела слишком заманчивой и слишком опасной в реализации. Он пробовал, знает...
И ещё инспектор не стал озвучивать вертевшуюся на языке колкость: «А если бы у тётки денег не было — пусть пропадает?». Понимал — это низко. Не было у Тохи в голове ничего... коммерционализированного. Просто кореш о таком варианте даже не подумал. Хотел честно подзаработать — и не больше.
О том, чтобы отмазаться от складывающейся ситуации, к которой он не имеет никакого отношения — Сергею и в голову не пришло. Друзьям нужно помогать, во что бы они не вляпались.
Разговор не клеился, дальше ехали молча.
Уже у самого дома — типовой панельной девятиэтажки, затерявшейся среди таких же серых человейников в одном из отдалённых районов города, парень, наконец, решился сказать очевидное:
— Мы в дерьме. Надо шефу сдаваться. Просить, чтобы помог разрулить. Полиция не вариант — предъявить нечего...
В ответ Швец лишь горестно кивнул, признавая неприятную, но такую очевидную истину. Однако не удержался, добавил:
— Только давай для начала утра дождёмся. Может, и придумаем что. Ну не полезут же Викины прихвостни среди ночи? Все дома сидят, стены тонкие... Шума не оберёшься. Людей, обычно, с утра отлавливают, на улице.
Короткий взгляд на экран смартфона показал — призрак прав. Почти восемь вечера. Народ сейчас у телевизора пиво пьёт, субботнее шоу смотрит.
Поколебавшись, Иванов согласился. Действительно, вдруг за ночь осенит мудрой мыслью? Ему тоже не слишком хотелось впутывать Фрола Карповича в это мутное дело.
Нужный подъезд отыскался сразу. Оба инспектора великолепно знали планировки всех стандартных многоквартирников и не опасались ошибиться. Обычный двор со множеством вкривь и вкось припаркованных автомобилей, старенькая лавка у входа, ведро из-под строительной шпаклёвки в качестве урны. Людей мало. В основном — спешащие, мало интересующиеся окружающим миром прохожие. Где-то играет музыка, слышны громкие, подвыпившие голоса, смех.
Ещё на подходе Сергей натянул почти до самого носа вязаную шапочку, наклонил голову, чтобы не светить физиономией во всевидящее око видеокамер как системы «Безопасный город», которые недавно закончили расставлять во всех подъездах, так и в частные глазки наиболее озабоченных собственной безопасностью граждан. За одежду он не переживал — тёмная, неброская, без особых примет. Походка у него тоже типовая. Антон последовал его примеру, но своеобразно — стал невидимым.