«Дневник сумасшедшего» и другие рассказы

– Я думаю, что не вступал…

Теперь Ци Цзин – человек, к которому и жена и все жители деревушки относятся с подобающим почтением. Летом он по-прежнему ужинает у дверей своего дома. Старухе Цзю Цзин уже перевалило за восемьдесят, она здорова, но ворчит по-прежнему. Две косички Лю Цзин превратились в одну солидную косу, и хотя ей недавно забинтовали ноги, но она помогает матери работать. А рисовая чашка с шестнадцатью заклепками, тоже продолжает жить себе понемногу.

Кролики и кошка

Сань тайтай[24], живущая у нас на заднем дворике, купила летом пару белых кроликов, показать своим ребятам. Их, видимо, только недавно отлучили от матери. Неразумные животные, а в глазах у них легко можно заметить наивное простодушие. Навострили маленькие, длинные, красноватые ушки, шевелят ноздрями, а в глазах проскальзывает испуганно недоверчивое выражение. Наверное, непривычка к людям. Не так спокойно, как на воле… На базаре около кумирни, если самому пойти купить за них можно заплатить не больше двух дяо[25], а Сань тайтай истратила доллар. И все потому, что послала прислугу, она купила кроликов не на базаре, а в лавке.

Больше всех были довольны, конечно, ребятишки. Она с шумом обступили и начали рассматривать кроликов. Собрались взрослые и тоже обступили кругом. Собака, которую зовут Эс, тоже прибежала. Она бросилась, понюхала, чихнула и отскочила на несколько шагов в сторону. Эр тайтай[26], прикрикнула:

– Эс, не смей кусать! – Ее как будто по голове ударили, она отбежала прочь и с тех пор, больше не бросалась на кроликов.

Пара кроликов чаще всего была заперта в заднем дворике, перед окнами. Отправили их туда потому что они очень любят рвать бумагу и все время гложут ножки деревянной мебели. В маленьком дворике стояло дикое тутовое дерево. Когда тутовые ягоды падали на землю, кролики больше всего любили их есть, даже не ели зелени, которую им давали. Когда вороны садились, они, согнув свои тельца, изо всех сил били задними ногами по земле и с шумом подскакивали кверху, взлетая, как комочки снега. Вороны и галки пугались и тотчас же улетали. Несколько раз это повторялось, а потом птицы больше не осмеливались прилетать на дворик.

– Вороны и галки, говорила Сань тайтай, это не важно. Самое большее, утащат немного корма. Опасна большая черная кошка, которая постоянно сидит на низенькой стене и свирепо смотрит. Вот ее то и надо беречься. Хорошо, что Эс с ней враждует, так что, пожалуй, ничего. – Успокаивала Сань тайтай. Ребята часто брали кроликов в руки и играли с ними. Они дружелюбно навострив уши, шевелили ноздрями и послушно стояли в окружении маленьких рук. Но как только представлялась возможность, тотчас же соскакивали и убегали. Ночью маленький деревянный ящик служил для них постелью. Внутри ящика была постлана рисовая солома и стоял он под скатом крыши у самых задних окон. Так прошло несколько месяцев. Совершенно неожиданно кролики начали рыть землю. Рыли они очень быстро – передними лапами захватят, задними оттолкнут… Меньше чем за полдня они вырыли глубокую нору. Все удивлялись. Потом, когда посмотрели внимательно – оказывается у одного брюшко гораздо больше, чем у другого. На следующий день кролики стали таскать в нору сухую траву и листья. Этим они были заняты целый день.

Все были довольны. Скоро можно будет увидеть маленьких крольчат. Сань тайтай с тех пор, строго запретила брать их на руки. Моя мать тоже была очень рада процветанию кроличьей семьи. Она говорила, что как только родившихся отнимут от матери, она обязательно попросит двух крольчат, чтобы держать их перед нашими окнами.

С этих пор кролики стали жить в своем доме. Иногда они выходили покормиться, а потом их совсем не стало видно. И не было известно или едят они ранее заготовленный корм, или совсем не едят. Прошло больше десяти дней.

– Парочка то снова показалась – сказала мне Сань тайтай. Наверное маленькие кролики родились и все подохли, потому что у самки молока очень много, не заметно, что она кормит. Говорила она очень гневно, но ничего нельзя было поделать. Однажды, ярко светило солнце, ветра не было, листья деревьях не двигались, вдруг раздался смех толпы. Я пошел посмотреть – что за шум. Около задних окон Сань тайтай собралось много народу и на что то смотрят… По двору прыгал маленький кролик. Он был гораздо меньше, чем его родители, когда они были куплены, но уже мог бить задними ногами по земле и прыгать. Ребята наперебой рассказывали мне, что они видели еще одного маленького кролика, который высовывал голову из в норы, но тотчас же отпрянул назад. Это, наверное, его младший братец… Маленький кролик порылся немного в траве, в листьях и поел. Вдруг большой стал ему запрещать и начал вырывать у него изо рта, а сам не ел. Ребята звонко смеялись. Маленький наконец испугался и поскакал в нору. Большой за ним, тоже к норе. Он толкал передними лапами в спину своего детеныша, а потом стал сгребать грязь и замазал нору.

С тех пор на нашем дворике стало еще более оживленно. Из окна часто выглядывали люди. Потом не стало видно ни большого ни маленького кролика. В то время установилась пасмурная погода. Сань тайтай снова стала думать о зловредной черной кошке. Я уверял ее, что она не права.

– Стало холодно, они все попрятались. Солнце выглянет, наверняка покажутся.

Солнце выглянуло, а их все не было видно. Постепенно все забыли о кроликах.

Только одна Сань тайтай, которая кормила их зеленью, часто вспоминала о них. Однажды она вышла во дворик перед окнами и неожиданно увидела в углу стен другую нору. Осмотрев внимательно, онa заметила у входа неясные следы когтей. Нельзя было сказать, чтобы следы даже самого большого кролика могли бы быть такими большими. Ее подозрения снова упали на черную кошку, которая часто сидела на нашем заборе. Она не могла удержаться чтобы не раскопать нору. Взяла мотыгу и стала копать. Хотя ее и мучили сомнения, но у нее была надежда увидеть маленьких белых кроликов. Наконец, она увидела только кучку мятой травы, тщательно выложенную кроличьим пухом. Наверное, это было приготовлено для новорожденных. Кроме травы ничего не было. Не было никаких следов маленьких, белоснежных кроликов. He было и того маленького братца, который высовывал голову, не выходя из норы. Досада, разочарование и печаль, заставили ее раскопать новую нору в углу у стены. Она только копнула, как два больших кролика выскочили из норы. Сань тайтай была рада, что кролики переселились. Она продолжала раскапывать, пока не увидела дна. В норе была постлана трава, листья и кроличий пух, на самом дне спали семь крошечных кроликов. Их тельца были розовые. Она присмотрелась внимательно и обнаружила что глаза у них еще не открылись. Сразу все стало понятно. Догадка Сань тайтай была правильной. Чтобы избежать опасности в будущем, она взяла семерых маленьких, положила в деревянный ящик и перенесла к себе домой. Больших тоже сунула в ящик, чтобы кормили маленьких. С тех пор Сань тайтай нe только глубоко ненавидела черную кошку, но и очень сетовала на взрослых кроликов. Она утверждала, что погибли не только те два крольчонка, которых видели, но, наверное, были еще и другие. Не может быть, чтобы они рожали только двоих…, Наверное, молоко распределялось не поровну, те, кто не мог бороться за пищу – умирали. И это, пожалуй, было верно. Среди семи крольчат, два были очень тощие. Сань тайтай, как только у нее случалось свободное время, брала самку и по одному, поочередно, клала к ее брюшку маленьких крольчат, чтобы они сосали молоко и чтобы всем им было поровну.

Мать говорила мне, что о таком хлопотном способе кормить кроликов она никогда не слыхала. Поступки Сань тайтай заслуживают того, чтобы занести их в книгу У-шуан[27]. Кроличья семья снова процветала и все были довольны. Ho после этого мной овладела печаль. В полночь, сидя около лампы я невольно думал об этих двух маленьких жизнях. Действительно, ни люди ни черт не знали, когда они были потеряны и не осталось никакого следа в истории живущего. Даже Эс и та не залаяла.

Я начинал вспоминать прошлое. Раньше, когда я еще жил в землячестве, сидя на рассвете под большой акацией, я часто видел клочки спутанных перьев жаворонка. Было ясно, что это орудовал коршун. В полдень приходили подметальщики, подметали двор, ничего не оставалось и кто знал, что здесь была потеряна жизнь?

Проходя около пагоды Си-сы[28], я видел, как маленькая собачонка была насмерть задавлена извозчиком. Когда возвращался назад – ничего не было заметно. Наверное унесли. Люди проходили безучастно. Кто знал, что здесь была потеряна жизнь? В летние ночи, за окном часто бывает слышно – «чжи…чжи!» – протяжное жужжание мух. Это, наверное, паук пожирает муху. Я всегда бывал равнодушен к этому, а другие люди даже ничего и не слышали… Если можно винить творца, то я считаю, что он действительно создал жизнь слишком напряженной, слишком подверженной разрушению.

«Мяо-мяо!» – две кошки за окном опять подняли драку…

– Синь-эр![29] – это опять ты там бьешь кошек? – спрашивала меня мать.