В 430 г. до н. э. из Афин было отправлено подкрепление. Афинские полководцы Клеопомп и Хагнон привезли с собой массивные тараны – новое изобретение для штурма6 обнесенных стенами городов. Впервые об их применении в истории греческих войн мы узнаем при описании кампании против Потидеи.
Но новое подкрепление привезло с собой из Афин нечто куда более смертоносное – чуму. После объявления войны в 431 г. до н. э. Афины стали временным пристанищем для тысяч греков, спасавшихся от вторжения спартанцев в Аттику. Нищета и перенаселенность привела к возникновению в стенах города ужасающей эпидемии, жуткие симптомы которой подробно описаны Фукидидом. Некоторые современные исследователи идентифицируют ее как разновидность сыпного тифа7. Часть солдат, прибывших под стены Потидеи в 430 г. до н. э., принесла с собой эту болезнь, и она неумолимо распространялась по лагерю. От нее скончался и полководец Клеопомп, сын Клиния (не отца Алкивиада, но, возможно, выходец из той же семьи), а также многие из его солдат. В течение нескольких недель от чумы умерло более тысячи афинян, находившихся под Потидеей, после чего Хагнон с остатками своей злосчастной армии вернулся по морю в Афины.
Несмотря на эту деморализующую неудачу, оставшимся под Потидеей афинянам, среди которых, возможно, были Сократ и Алкивиад, было приказано продолжать осаду. Положение осажденного города становилось все хуже. Похоже, продовольствие подходило к концу, и, съев все запасы, урожай и скот, жители Потидеи начали поедать трупы своих сограждан8.
Наконец зимой 430 г. до н. э. оставшиеся в живых, страдающие от голода жители города сдались афинянам. Истощенные потидейцы были отправлены в изгнание в соседние города региона. Фукидид сообщает, что мужчинам разрешалось взять с собой один плащ и небольшую сумму денег, а женщинам – лишь два предмета одежды. Формально цель экспедиции была достигнута, но создавалось впечатление, что этот долгий поход завершился с жалкими и никого не удовлетворившими результатами.
Афиняне и их союзники, среди которых были войска из городов Ионии, оставались в лагере в Потидее до следующего лета 429 г. до н. э. Возможно, именно в эти летние месяцы Алкивиад стал свидетелем необычного поведения Сократа, о котором Платон рассказывает в «Пире» следующим образом:
«Как-то утром он о чем-то задумался и, погрузившись в свои мысли, застыл на месте, и, так как дело у него не шло на лад, он не прекращал своих поисков и все стоял и стоял. Наступил уже полдень, и люди, которым это бросалось в глаза, удивленно говорили друг другу, что Сократ с самого утра стоит на одном месте и о чем-то раздумывает. Наконец вечером, уже поужинав, некоторые ионийцы – дело было летом – вынесли свои подстилки на воздух, чтобы поспать в прохладе и заодно понаблюдать за Сократом, будет ли он стоять на том же месте и ночью. И оказалось, что он простоял там до рассвета и до восхода солнца, а потом, помолившись солнцу, ушел»9.
Эта деталь с утренним приветствием солнцу (в лице бога Гелиоса) наглядно показывает, что Сократ вел себя в традиционной для Древней Греции религиозной манере. Сократа как мыслителя обычно ассоциируют с натурфилософами, такими как Анаксагор из Клазомен, который, как известно, утверждал, что солнце – это скорее физический объект, а не божество. Многим грекам такие взгляды казались опасным святотатством. И похоже, Платон не забывал о том, что его учитель был несправедливо приговорен к смерти за «непочитание богов». Так что здесь он мог тонко напомнить своим читателям, что Сократа можно лишь условно считать набожным человеком.
Для соратников Сократа, да и для современников Платона сам акт вознесения молитвы солнцу был совершенно нормальным поступком. Для них было более непривычно наблюдать, как он неподвижно стоит всю ночь напролет. Как видим, подобное поведение Сократа было широко известно, и оно, вкупе с другими аспектами его личности, выделяло его, по-видимому, как необычного человека. Не случайно одно из прилагательных, регулярно используемых для описания Сократа, –
Тем не менее неподвижное стояние в течение нескольких часов подряд сложно считать исключительно следствием рационального выбора. И было бы разумно предположить, что оно являлось симптомом некоего физиологического или психологического расстройства. Однако, как ни странно, ни один античный автор не говорит о том, что Сократ страдал каким-либо заболеванием. Разве что лишь один автор из школы Аристотеля предположил, что эти физические симптомы Сократа были вызваны «меланхолией» 10.
Основные биографы Сократа, оставаясь верными его памяти, склонны относиться к поведению философа с большим уважением. А к эпизодам столь заметного всем молчаливого созерцания они относятся как к признаку необычайной (и, вероятно, по их мнению, боговдохновенной) преданности жизни разума.
Однако в последнее время подобные эпизоды из жизни философа стали предметом медицинских исследований, причем выдвигается и такой диагноз, как каталепсия 11. Если так, то Сократ, скорее всего, страдал чем-то подобным с ранней юности, и должен был знать, что это вызывает у свидетелей настороженность, а то и активную антипатию. Что, помимо всего прочего, наверняка делало его не слишком привлекательным кандидатом в мужья для афинских девушек его класса.
Сократу предстояло пережить и последний акт Потидейского похода. Эти события описываются в диалоге Платона «Хармид», действие которого происходит сразу после возвращения Сократа в Афины после службы в Потидее. А ту последнюю «жестокую битву» 12 можно идентифицировать как произошедшую в начале Пелопоннесской войны битву при Спартоле.
В 429 г. до н. э. к афинянам в Потидее присоединился дополнительный двухтысячный отряд гоплитов из Афин, и военные действия возобновились с новой силой. После того как разведка дала афинянам неточные сведения о том, что Спартол будет сдан его жителями, афиняне двинулись к городу, поджигая окружающие его поля и сады. Однако на защиту Спартола вскоре устремились войска из соседних городов. В их составе были конные отряды и пращники, которые с убийственной эффективностью поражали афинских воинов. В схватках с ними афиняне понесли катастрофические потери – более четырехсот человек, все их командиры также пали на поле боя.
Битва при Спартоле стала последней в Потидейском походе. После нее уставшие от войны афиняне заключили перемирие с потидейцами, собрали своих убитых и отплыли в Афины. После трех лет отсутствия Сократ и Алкивиад вернулись в конце лета 429 г. до н. э. в родные места. Они застали город и его окрестности в плачевном состоянии. Центральная часть Афин была забита беженцами, устремившимися в город из сельских местностей. Мужчины и женщины, рабы и свободные, молодые и старые – все они еще страдали и продолжали умирать от чумы. На улицах валялись трупы, мертвых хоронили в наспех вырытых могилах. Прилегающие поля и сады были разорены постоянными вторжениями спартанцев 13.
В столь тяжелых условиях не столь стойкому, как Сократ, человеку было бы трудно сохранить философский взгляд на вещи. В «Хармиде» он показан жизнерадостным и не омраченным переживаниями ни в бою, ни после боя.
Из приведенных выше рассказов о воинской службе Сократа становится ясно, что устоявшийся образ мыслителя – не единственное представление, которое было бы должно о нем составить. В Потидее и других местах он проявил себя как внушающий уважение, даже героический человек действия. Нестандартность его поведения проявилась даже в том, что после того, как он в одиночку в гуще сражения спас Алкивиада, Сократ предпочел не привлекать внимания к своему поступку.
Возможно, как я уже предполагал, он сделал это отчасти потому, что испытывал чувство вины перед своими соратниками. Ведь он рисковал их безопасностью – они могли погибнуть, когда он в одиночку отправился спасать Алкивиада. А возможно, он хотел, чтобы афиняне, и прежде всего Перикл и Аспазия, утешились и испытали чувство гордости, получив сообщение о лихом героизме юного Алкивиада на поле боя. Ведь в конце концов, они могли гораздо суровее отнестись к тому, что Алкивиад преступил черту в погоне за личной славой. Сократ же, в отличие от Алкивиада, не был заинтересован (или уже не был более заинтересован) в получении наград за воинскую доблесть. Хотя большинство афинских мужчин того времени страстно желали бы добиться признания и восхищения, а также увековечить память о себе.
По словам Алкивиада, безразличие Сократа к физическим неудобствам, даже к зимней стуже, производило сильное впечатление на его соратников. Некоторые на него за это даже обижались. Похоже, Сократ с ранних лет был приучен к суровым условиям, а своей физической силой он, возможно, обязан тому, чем занимался в детстве и юности. Его отец Софрониск описывается как
Сократ был приобщен к семейной профессии, которая, скорее всего, подразумевала трудоемкую многочасовую рубку камня в каменоломнях и перевозку готовых блоков в мастерскую для создания там скульптур. В дополнение к такой работе Сократ проходил подготовку в качестве гоплита, отрабатывая маневры в тяжелых доспехах. Все это должно было отточить его силу и ловкость.
Армии в древности 14 передвигались в сопровождении вспомогательных подразделений, часть из которых была обязана переносить запасы хвороста и поленьев, а также огонь в виде горящих углей и головешек, уложенных в жаровни. Огонь использовался в военных целях, например для выжигания вражеских земель и посевов. Когда афинские войска разбивали лагерь в холодное время, как, например, зимой в Потидее, они также нуждались в огне для поддержания тела и духа. Сразу же после того, как разбивался лагерь, разжигались костры, чтобы обогреться и приготовить пищу.