Влюблённый Сократ: история рождения европейской философской мысли

Все зашумели, приглашая его войти и расположиться за столом, и Агафон тоже его пригласил.

И тогда он вошел, поддерживаемый рабами, и сразу же стал снимать с себя ленты, чтобы повязать ими Агафона; ленты свисали ему на глаза, а потому он не заметил Сократа и сел рядом с Агафоном, между ним и Сократом, который потеснился. Усевшись рядом с Агафоном, Алкивиад поцеловал его и украсил повязками. И Агафон сказал:

– Разуйте, слуги, Алкивиада, чтобы он возлег с нами третьим.

– С удовольствием, – сказал Алкивиад, – но кто же наш третий сотрапезник?

И, обернувшись, он увидел Сократа и, узнав его, вскочил на ноги и воскликнул:

– О Геракл, что же это такое? Это ты, Сократ! Ты устроил мне засаду и здесь. Такая уж у тебя привычка – внезапно появляться там, где тебя никак не предполагаешь увидеть. Зачем ты явился на этот раз? И почему ты умудрился возлечь именно здесь, не рядом с Аристофаном или с кем-нибудь другим, кто смешон или нарочно смешит, а рядом с самым красивым из всех собравшихся?

И Сократ сказал:

– Постарайся защитить меня, Агафон, а то любовь этого человека стала для меня делом нешуточным. С тех пор как я полюбил его, мне нельзя ни взглянуть на красивого юношу, ни побеседовать с каким-либо красавцем, не вызывая неистовой ревности Алкивиада, который творит невесть что, ругает меня и доходит чуть ли не до рукоприкладства. Смотри же, как бы он и сейчас не натворил чего, помири нас, а если он пустит в ход силу, заступить за меня, ибо я не на шутку боюсь безумной влюбчивости этого человека.

– Нет, – сказал Алкивиад, – примирения между мной и тобой быть не может, но за сегодняшнее я отплачу тебе в другой раз. А сейчас, Агафон, – продолжал он, – дай мне часть твоих повязок, мы украсим ими и эту удивительную голову, чтобы владелец ее не упрекал меня за то, что тебя я украсил, а его, который побеждал своими речами решительно всех, и притом не только позавчера, как ты, а всегда, – его не украсил.

И, взяв несколько лент, он украсил ими Сократа и расположился за столом.¹.

Молодой лев

Алкивиад всегда любил эффектные появления. Именно так он появляется и на пиру Агафона в 416 г. до н. э., о котором рассказывается в одноименном диалоге Платона. Алкивиад родился в 451 г. до н. э., значит, в тот момент ему было около тридцати пяти лет². Примерно в этом же возрасте его бравый папаша Клиний сражался и погиб при Коронее. Сократу же во время пира у Агафона должно было исполниться пятьдесят четыре года. Позади осталась боевая молодость, и он, по описанию Алкивиада, был уже человеком среднего возраста.

Примечательно, что у Платона Алкивиад отвлекает собравшихся от собственной персоны и делает центром внимания на пиру Сократа и описание его дел. Драматично само время, описываемое в диалоге, – 416 г. до н. э. Оно приходится как раз на середину затяжной Пелопоннесской войны, на период относительного затишья перед возобновлением широкомасштабных военных действий в ходе Сицилийской экспедиции 415–413 гг. до н. э. Сын Клиния был тогда самой яркой и эпатажной личностью эпохи.

Аристократичный, потрясающе красивый и даже более бесшабашный, чем его отец, Алкивиад был к тому же очень амбициозен и одержим соревновательным духом. Подобные качества вызывали одобрение и восхищение в высших кругах афинского общества, но они же и заставляли тревожиться его наставников, поклонников и покровителей.

Алкивиад принадлежал к двум знатнейшим и влиятельнейшим афинским семьям. По отцовской линии он принадлежал к знатному роду «евпатридов»³, ведших свою родословную от героя Аякса с острова Саламин. Его мать Диномаха⁴, двоюродная сестра Перикла (и его бывшая жена), была из аристократической династии Алкмеонидов. Эта династия с незапамятных времен давала Древним Афинам политических и военных вождей и вела свою родословную от воспетого Гомером царя Нестора.

С ранней юности Алкивиад ненасытно жаждал всеобщего внимания и одобрения. На протяжении всей жизни он привлекал к себе как горячих поклонников и почитателей, так и соперников и врагов. Историк Плутарх, писавший в конце I – начале II в. до н. э. об Алкивиаде в своем труде «Сравнительные жизнеописания», приводит ряд занимательных историй, которыми прославился молодой Алкивиад.

Однажды в борцовском поединке, чтобы избежать броска и поражения, он вцепился зубами в руку противника. Тот ослабил хватку и обвинил Алкивиада в том, что он «кусается, как баба». «Да, действительно кусаюсь, – отвечал Алкивиад, – но кусаюсь, как лев». Столь идеализированное самовосприятие у Алкивиада сохранилось на всю жизнь. Правда, его и в более поздние времена часто сравнивали со львом.

В другой раз, еще совсем мальчишкой, он в какой-то тесной улочке играл с приятелями в игру, напоминающую кости. И когда очередь бросать кости дошла до Алкивиада, на дороге появилась тяжело груженная упряжка волов. Мальчик поднял руку, чтобы возница остановился, но тот не обратил на него внимания, и повозка с грохотом продолжала нестись вперед. Остальные мальчишки в страхе разбежались, но Алкивиад растянулся прямо посреди дороги, заставив взбешенного и перепуганного возницу все же остановить повозку.

Алкивиад всегда старался добиться своего и победить. В одной из историй Сократ рассказывает, что как-то наблюдал за своим подопечным, играющим в какие-то игры со своими школьными приятелями. Когда Алкивиад уличил другого мальчика в нечестной игре, он пришел в ярость и с возмущением назвал его «гнилым шулером»⁵. Эта история подтверждает представление о Сократе как о человеке, вхожем в круг общения Алкивиада, когда тот был еще совсем мальчиком.

Эти и другие рассказы о юности Алкивиада указывают на сочетание в нем харизмы и уверенности в себе. Всё это дополнялось несомненно красивой внешностью. Поговаривали, что он слегка картавит, над чем потешались поэты, писавшие на него комические эпиграммы. Но от этого речь Алкивиада становилась еще более чарующей и убедительной. И хотя, по словам Плутарха, он покорил многих, единственным, кого Алкивиад по-настоящему ценил, оставался Сократ. Прежде всего потому, что юноша прекрасно понимал – это единственный человек, который стремится защитить его и чему-то научить.

Однако явная разница между ними по характеру, внешности и целям была разительной для окружающих. «Люди поражались, – пишет Плутарх, – когда видели, что Алкивиад живет в одной палатке с Сократом, вместе с ним ест и занимается физическими упражнениями».