– Ты знаешь такое выражение: меж двух разбойников?.. – Видя её недоумённый взгляд, он уточнил. – Твои соски я взял только для наглядного примера. В переносном значении, быть меж двух разбойников означает испытуемого человека, оказавшегося в стыдной скандальной ситуации, но при этом сохраняющего свои добрые искренние качества, например, несправедливо вовлечённой в скандал…
– Ты имеешь в виду мою перепалку с соседкой, её укор, что я честь мужа не берегу – верх и низ – покойный меня сверху укоряет, а я ответила, он снизу… укоряет или благодарит, неважно…
– Да, это имеет косвенное отношение к верху и низу, к тому, что справа и слева… Просто у меня возникли тогда во время вашей пикировки с соседкой ассоциации с православным крестом – не обязательно сорванным или не сорванным с купола… Так вот, нижняя косая перекладина, балка символизирует жердь, на которую прибили ноги мессии. Только при этом наклон перекладины олицетворяет «праведное мерило», где одна сторона указывает на добрые поступки, а другая – на грехи…
– Никогда не задумывалась об этом… Ты же видишь мой крест православный на груди… – Она мягко улыбнулась. – Да, между правой и левой грудью, меж правым и левым соском… Но я никогда не задумывалась о значении наклона перекладины, поясни…
И он, обняв её, стал тихим, но уверенным голосом рассказывать библейскую легенду, что вместе с распятым Христом оказались распяты два разбойника, один из них левый Гестос Безумный ехидничал над мессией, требуя от «самозваного сына Бога» явить нормальное земное чудо и избежать плотских страданий, мол, если ты Христос, спаси себя и нас. Другой правый Дисмас Благоразумный прямо на кресте раскаялся в своих грехах и попросил Христа вспомнить о нём наверху в Царствии Небесном. Он по памяти процитировал слова Дисмаса из Евангелия: «Или ты не боишься Бога, когда и сам осуждён на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойно по делам наших приняли, а Он ничего худого не сделал. Помяни меня, когда придешь в Царствие Твоё». И сказал ему Иисус: «Истинно говорю тебе, что ныне же будешь со Мной в раю». В итоге, Гестос Безумный оказался в аду, а Дисмас Благоразумный в раю…
– Таким образом, правый конец нижней перекладины указывает на то, что честные добрые люди попадут в рай, а левый опущенный конец намекает на ад для богохульников и злых…
Вера, на мгновение задумавшись, вдруг резко и порывисто оборвала его:
– Муж не был богохульником и злым преступником… Просто несчастный спившийся человек, каких у нас в городе, да и в стране в перестройку и рыночных реформах было пруд пруди… Не вписался он в виражи времени безработным, потому и спился…
– Но ведь на Дисмаса Благоразумного не тянет, скорее к Гестосу ближе, как ни крути… Только я к тебе не с его осуждением, а с предложением… Вот каким… Я взял с собой денег и даже валюту… Ты же намекнула мне, что сильно потратилась на похороны… Не до памятника же мужу тебе… А я хочу, чтобы мы вдвоём поставили твоему мужу памятник, ты выбираешь, какой, а я плачу…
– О памятнике я и не думала, честно говоря… Рано ведь ещё… Занимать-то денег всё равно пришлось бы…
– А я предлагаю тебе ни у кого не занимать, я всё оплачу, поставим памятник, чтобы у тебя легче на душе стало… И я увезу тебя с собой в Москву – к себе, поближе к Новодевичьему… Будем вместе наблюдать, как сбитые кресты с куполов возвращать будут. Принимай предложение – как?..
– Хорошо… Только деньги я тебе возвращу…
– Какой возврат денег может быть в отношениях отнюдь не меркантильных между супругами – ты что?..
– Но ведь долг-то остаётся, Фёдор…
– Я не буду возражать только против исполнения супружеского долга жены-красавицы в постели, а о денежном долге я и слышать не хочу… Вот исполнишь ещё разок утренний супружеский долг… Позавтракаем и едем на кладбище – заниматься памятником…
Радостная и счастливая она возлежала после исполнения «супружеского долга» с ним и размышляла на тему искреннего понимания и непонимания друг друга простых человеческих душ. Ведь она сразу потянулась к нему, Фёдору, понимая его и веря в то, что он поймёт её… Как это невероятно важно для радости и спокойствия женской тревожной души, чтобы её, Веру поняли, полюбили, оценили достоинства личности и снисходительно простили какие-то недостатки… Ведь доброе понимание полезней и целительней любого химического лекарства… Зачем им, красивым и здоровым химические лекарства, когда между ними уже возникла химия душ, судеб, поскольку они понимают друг друга… И даже его шутливое предложение почаще исполнять «супружеские обязанности», отдавать «супружеский долг в постели» понравился ей… Конечно, после душа и завтрака она поедет с Фёдором выбирать и заказывать памятник мужу, конечно, скромный и недорогой, чтобы не слишком разорить нового супруга, с которым она ещё не расписана… Распишется в Москве… Чем не благая идея? Смотреть-то в ехидные глаза соседки – мало радости… Как установят памятник, так быстрее в Москву… в Москву… в Москву к стенам Новодевичьего… И кресты на куполах вознесут на их глазах, и обручальное кольцо на её среднем пальце переместится на безымянный сердечный палец, – даром что ли она увидела чудную многослойную радугу в несколько счастливых этажей?..
Они поехали на кладбище к могиле мужа Веры. Фёдора удивило, что на земляном холмике покоился всего один скромный венок от супруги. Он не хотел портить настроение Вере расспросами: как же так случилось, что всего один венок? а где же венки от других родичей? друзей по работе? «Ах, да он ведь безработным алкашом скончался, – подумал он мрачно и жёстко, – нечего на многие венки рассчитывать».
Вера взяла его за руку и произнесла со слезами в голосе, выдавая свою семейную тайну, которой стыдилась и не хотела выдавать раньше времени, но всё же решилась на откровенный разговор у могильного холмика:
– У меня сын в тюрьме… – Немного хрипловатым голосом произнесла то, что её тяготило. – Получил по заслугам пять лет, мог бы получить и больше, между прочим, за вины тяжкие, много ведь не доказали…
– Я догадывался, что не всё ладно у тебя на душе, Вера, – он дёрнул щекой и попытался улыбнуться. – Так и у меня ведь тоже проблемная дочка уродилась… Ничего, вместе с тобой будем ожидать возвращения к светлой новой жизни и твоего сына, и моей дочери…