Седой растянул губы в блаженной улыбке:
– Чего загоревал с мыслями о времени, поглощающим круги по воде с концами в воду? Мы то живы – это главное… Какие-то – в воду, а какие-то из воды… Шок, но что поделаешь… Такова спортивная жизнь военных разведчиков и спецназовцев… Он жив, я мертв… Он мертв, я жив… Разве есть повод грустить что тебе, что мне?.. Ей Богу, сегодня же предложу руку с сердцем Лиде… Хоть на свадьбе живого, пусть контуженного, седого, битого, но живого спецназовца погуляешь, Алексей Ветров… Или я неправ, как всегда?..
– Прав, Палыч, всё правильно. Не позабудь только побыстрей пригласить нас.
– Замётано, не позабуду.
39. Читка и Шок
Всё, что за этим всем последовало, имело для Ветрова привкус печали расставания с прежними иллюзиями. Вместе с Владом он быстро ушел из института и организовал Общество с Ограниченной Ответственностью, которым стал руководить. Из своей лаборатории перетащил в ООО тройку толковых молодых ребят. Нашлось здесь место и Лиде с Инной и даже Седому, ставшего заместителем директора по общим вопросам, отвечающим за службу безопасности. Службу безопасности пришлось организовать очень скоро, когда на Ветрова вышли его старые зарубежные партнеры с желанием учредить совместное предприятие, с контрольным пакетом акций у Ветровского ООО, для продвижения новых систем и программных продуктов на наукоемкий рынок.
Надо ли говорить, что в названии ООО и СП, в большинстве систем и программ организаций Ветрова были вкраплены три заглавные буквы: «and» в честь его гениального друга, математика-системщика Андрея Лосева.
За два года, прошедших после тех приснопамятных событий, следствию благодаря контактам с немецкими правоохранительными коллегами удалось связать воедино убийства Сорина, Серина с убийством Викторова одним и тем же киллером – с инициалами имени, отчества и фамилии, РНГ. Но из-за гибели киллера при его задержании и не доказанности его связи с другими членами его банды, Гальцевым, Фроловым, Борисовичами и другими, уголовное дело было отправлено на доследование, а потом в архив, завершилось не пышными похоронами, без общественного резонанса. Как это случилось с похоронами Сорина и Седова.
За два года много воды утекло, много хороших и разных изменений: у Инны с Владом родился сынишка, которого назвали Андреем, у Лиды с Седым дочка Машенька, а Вера подарила Ветрову даже двойню, близнецов-мальчишек назвали Андреем и Алксандром. В память о гении при единодушии учредителей фирмы – были выпущены небольшим тиражом забитые еще живым Андреем «машинные тексты» детектива и романа со стихотворной главкой. Тиражи детектива и романа до поры до времени хранились на складе ООО и ждали своего часа. И этот час пришел…
В большом зале Дома Ученых проходила презентация двух романов только что ставшего и. о. академика-секретаря отделения и членом президиума академии Клопова. В холле были накрыты столики роскошного фуршета с ледяным шампанским, коньяком, крохотными бутербродами семги, буженины, черной и красной икры, фуагра с воткнутыми в них пластмассовыми шпильками. Изысканное академическое сообщество мужского пола блистало благородными очками, сединами, лысинами, значками с ликом Михаила Васильевича, их дамы – изумрудными серьгами и бриллиантовыми подвесками.
Председательствующий на вечере академик не сразу предоставил слово автору только что вышедших романов. Он сам решился на преамбулу, пощелкав по микрофону, чтобы убедиться в его работоспособности, с ироничным и одновременно пророческим выражением лица.
– Эти потрясающие книги беллетристики большого мастера, – он потряс двумя солидными кирпичами томов презентера. – Выдающегося отечественного ученого войдут в историю не только большой науки, но и литературы. Не каждый год члены академии привлекают внимание читающей публики такими редкими многостраничными по объему романами, изданными огромным тиражом крупнейшим издательством США. – Он усмехнулся. – Были времена, когда всё общество припадало к истокам отечественной словесности титанов: Алексея Толстого и Михаила Шолохова, избранными в академию в один и тот же предвоенный год. Прежде чем предоставить слово для выступления многоуважаемому Борису Николаевичу, я хотел бы поздравить его с присуждением международной премии математического общества за вклад в развитие теории алгоритмов и интеллектуальных систем после выхода в свет два года назад монографии, дважды переизданной у нас и переведенной на многие языки. Также поздравить с избранием Бориса Николаевича академиком-секретарём и в президиум академии…
После бурных и продолжительных аплодисментов почти всех присутствующих председательствующий продолжил:
– Уважаемые коллеги, я раньше вас, специально к этому знаменательному вечеру ознакомился с этими грандиозными трудами моего коллеги по академии. Ознакомил по собственной инициативе членов нашего отделения литературы и языка Должен признаться, меня и моих коллег по отделению эти удивительные, высокохудожественные произведения просто потрясли. Я, читая романы, забыл о времени мироздания, о днях и ночах, настолько они притянули. Потянули, страница за станицей, как паровоз вагоны, вдаль. Давно я не испытывал такого волнения и наслаждения от чтения, забывая про время. Вам, коллеги, это еще предстоит сделать после сегодняшней презентации, поэтому я завидую вам всем, кому сегодня академик Клопов подпишет свои знаковые для нынешнего времени, захватывающие романы с умопомрачительным сюжетом, бесподобным русским языком. Как заместитель академика-секретаря отделения литературы и языка буду лично рекомендовать коллегу-математика своим коллегам-филологам в качестве нового члена нашего отделения через какое-то время, необходимое для литературной критики и оценки общественно-художественной значимости романов. Надеюсь, вы уже поняли, что это не шутка. Мы выбираем, нас выбирают. Так давайте, господа, всегда выбирать достойнейших…
Выждав легкое оживление, смех, хлопки во всех уголках зала, председательствующий поднял руку, призывая к тишине и вниманию:
– Но вы, уважаемые коллеги, хорошо знаете, что в каждой не шутке есть доля не шутки, то бишь доля сермяжной истины. Я верю, что когда-нибудь эта сермяжная или народная истина восторжествует. Может быть, достаточно скоро придёт такое время, когда полностью и всецело признанный своим благодарным народом, математик Борис Николаевич Клопов будет избран членом академии по отделению литературы и языка, при этом станет единственным в отечественной и мировой истории, так сказать, академиком в квадрате. Такова судьба литератора: сначала его признают коллеги по литературному академическому цеху, а потом признает всё общество, весь народ и приходит всеобщее признание, то бишь мировая литературная слава для всех времен и всех народах. Такова жизнь и таков мировой порядок. Возможно, к тому времени, которое я вижу в розовой туманной дымке, он уже будет вице-президентом или даже президентом нашей академии. И это снова, как вы понимаете, не шутка, дамы и господа… Если в шутке есть доли шутки и не шутки, то и в моей не шутке есть тоже доли шутки и не шутки. Впрочем, как тут не пошутить и не порадоваться одновременно успеху своего выдающегося коллеги, я бы сказал, с редким талантом к точным наукам и изящным искусствам. А теперь на этой веселой, совсем не академической, чопорной волне, разрешите дать слово академику-секретарю отделения, члену президиума Борису Николаевичу Клопову. Большому кораблю – большое плавание в мировой литературе.
Под несмолкаемые, бурные и продолжительные аплодисменты к микрофону подошел сам дородный, седовласый, сосредоточенный на своем выступлении презентер с начальственными барственными манерами.
– Прежде всего, я начну со слов благодарности ряду своих бывших институтских коллег, которым я не сумел выразить признательность в своей монографии по теории алгоритмов. Пусть поймут меня правильно. Упомянешь всуе одно или два имени, поблагодарив ограниченный круг своих подчиненных за помощь при подготовке монографии, а десятки других институтских коллег обидятся, почему их имена не упомянуты в предисловии. Так вот, здесь присутствует Алексей Алексеевич Ветров, представивший два года назад к защите докторскую диссертацию и отложивший на время свою защиту. Вот его персонально, а также моего бывшего аспиранта Андрея Лосева, к сожалению, трагически скончавшегося шесть лет назад, я хотел бы поблагодарить устно в самом начале моей литературной презентации. Упомянутые лица своими локальными прорывами в конкретике разработки ряда алгоритмов для поисковых систем распознавания образов, позволили мне осуществить глобальный прорыв в теории вышеупомянутых алгоритмов и систем. А написанная и признанная мировым сообществом моя общая фундаментальная теория алгоритмов и систем на их основе, охватывающая всю конкретику частных алгоритмов вышеупомянутых авторов, позволила мне отвести душу и в эпистолярном жанре. Спасибо вам, Алексей, Алексеевич…
Оратор показал выразительно глазами на смущенного от неожиданности и потупившего взор Ветрова, стоявшего в окружении друзей, Седого, Влада, Веры, Лиды, Инны. Публика немного расступилась вокруг их компании. Но, поскольку председатель, уловив настроение оратора, что все аплодисменты сегодняшней презентации должны быть обращены к нему и только к нему, не призвал аудиторию к незапланированным аплодисментам в честь «какого-то» Ветрова, к тому же даже не члену академии, и вовсе даже не доктору наук, только обкатывающего свою вторую диссертацию. Оратор, возвысив голос, продолжал:
– Без написания и издания моей фундаментальной научной монографии не было бы, уважаемые коллеги, дамы и господа и вот этих не менее фундаментальных, многостраничных, как правильно заметил председатель, трудов всей моей многообразной трудовой жизни. Не напиши я свою монографию, я бы не реализовался как исследователь, уперся бы в потолок своих возможностей, остановился бы на своих прошлых достижениях, пусть и немалых. Не будь монографии по теории алгоритмов, я бы вышел в тираж, и вы, уважаемые коллеги никогда бы не увидели массовых тиражей моих литературных произведений, которые писались и переписывались всю жизнь… Не будь выхода в свет моей научной монографии по теории алгоритмов и систем, не было бы моего финишного рывка перед выходом в свет этих двух знаковых литературных трудов.