— Не шуми, хозяюшка, ведь я мог солдатику посоветовать и не стучаться под дверью, а в окошко заглянуть. Тогда он бы, наверное, не в бочку из своего ружья шарахнул.
От таких речей Аксинья даже рот раскрыла.
— То-то, — говорит Нестерка. — Еще спасибо скажи.
— Ишь ты — спасибо ему, как все обернул, ловкач. Только мне как раз такой и нужен.
— Это зачем же?
Подумала Аксинья — говорить, не говорить, махнула рукой:
— Нужна мне помощь толкового человека. Хочу я замуж за Пшебыевского выйти.
— При живом муже? — удивился Нестерка.
— Э-э, какой он мне муж, отдали родители. Мы и в костеле не были, только в управе записаны. А судья мне уже и грамоту разводную выдал.
— Вижу я, тебе пальца в рот не клади.
— Пан сам обещал жениться, в Варшаву, сказал, повезет.
— Пока баба горячая, ей чего не пообещаешь… Да ты, видать, не промах, несладко ему придется, если в твоей уздечке окажется.
— Ну, это уже мое дело. Накинуть только уздечку. А то год уже крутит. Да и слыхала я, что к Катьке, писаревой дочке, сватов посылать хочет. Так и прозевать недолго.
— Мне такое дело устроить, что ус покрутить, — говорит Нестерка, — не такие орехи щелкал. Только за «даром» и собака не почешется, а за «дешево» и мужик к черту не пошлет.
— Не бойся, устроишь свадьбу — заплачу.
— Чем же это?
— Бабе всегда есть чем расплатиться.
— Э-э, с такой монеты у меня сдачи нету.
Долго они так препирались, наконец договорились, что заплатит Аксинья тысячу рублей, если все выйдет по ее.