— Ты что, тоже в богословы? — И давай с ходу: — Покуда человек жив?
— Как сказал Заноза, если есть хочется, значит существую, — отвечает Нестерка.
— А где кончается душа и начинается тело?
— Там где зачешется — там душа кончается, а тело начинается.
— Что раньше: курица или яйцо? — не унимается иезуит.
— Петух, — режет Нестерка.
— Как это? — удивился иезуит.
— А так. Если яйцо раньше, то как же курица без петуха снесла? Верно?
— Допустим.
— А если первая курица, то разве могло то яйцо, из которого она вылупилась, без петуха появиться?
— Не могло, — нахмурил лоб иезуит.
— Вот и выходит, что петух сначала!
Задумался ученый муж. Такого рассуждения ему ни в самых древних книгах читать, ни от самых мудрых философов слышать не приходилось.
— Ну что ж, запишем тебя в академию, будем богословию учить.
«Эге, — подумал Нестерка, — учил Мартин Петра, а сам что дубина». — А вслух говорит:
— Чему у вас тут научишься, коли вы сами не знаете, что курица без петуха не несется. А если уж вы такие философы, то ответьте и на мои вопросы.
Покраснел епископ, не пристало, мол, ему на вопросы всяких бродяг отвечать, но студенты вокруг собрались, «диспут, диспут», шумят.
— Ладно, — говорит иезуит, — давай свои вопросы. — Неловко ему перед студентами.
— Кто первый: баран ила Адам?
— Конечно, Адам.