Последний астронавт

– Рао, что это значит? – спросила Дженсен. – Мы ведь не врачи. Мы не понимаем.

«А с чего вы решили, что понимаю я?» – подумала Рао.

Никто никогда не видел ничего подобного. Никого не инфицировал инопланетный паразит, который сначала бы убил тебя, а потом вернул к жизни… Астробиолог прогнала эту мысль. Она врач – и будет функционировать как врач. Она наблюдала за вершинами и впадинами кривой, высматривая признаки изменений.

– Его мозг тикает, но Стивенс не в сознании, он не… – Слезы грозили пролиться из уголков ее глаз. Этого нельзя допустить – не сейчас. – Его мозг получает кислород. Не спрашивайте как: видимо, его питают эти отростки. Наверное, они пробили ему череп или… или… – У Рао было такое чувство, что этот ужас ее разорвет. – Они сохраняют его мозг живым. Это… как такое вообще возможно?

Дженсен ей не ответила. Рао подумала, как хорошо, когда рядом кто-то понимает, что вопрос задан риторически.

– Он наполняет все его ткани, – проговорила она, наблюдая за показаниями: уровень кислорода в крови поднялся примерно до пятидесяти, что значительно ниже нормы, но что-то определенно перекачивало кислород к его клеткам. – Легкие у него не двигаются, сердце… сердце…

– Рао?

Увиденное на экране настолько напугало астробиолога, что она почти потеряла способность думать.

– Волны энцефалограммы… – как сомнамбула произнесла астробиолог. – Волны… частота та же, но амплитуда…

Вершины кривой на экране раньше напоминали рябь на пруду. Они были крошечные, а теперь становились все выше и выше, хотя впадины оставались неглубокими.

– Сигнал усиливается, – сказала Рао.

Она не стала произносить вслух то, о чем подумала. Это было невозможно, но это было.

– Что происходит? – спросил Макаллистер.

В центр привели новую группу людей. Врачи, астробиологи из подразделения Рао в ЛРД. Неврологи из Калифорнийского технологического университета. Все, кого удалось разыскать, – и кто, быть может, сумел бы ответить на его вопрос. Все они толпились у одного пульта у стены, но никто даже не повернулся к замдиректора, не высказал своего мнения.

На большом экране по-прежнему оставалась картинка из посадочного модуля «Вандерера». Было трудно что-либо разглядеть: распространявшиеся отростки закрыли объективы почти всех камер внутри корабля и затянули почти все лампы, так что всюду воцарился тускло-коричневый полумрак. Единственная камера с хорошим изображением показывала Санни Стивенса от носа до пупка. Отростки покрыли почти все его тело, так что видны были только крошечные участки его самого: клочок волос на груди, внутренняя часть локтя. Рот астрофизика открылся. Отростки зазмеились по его губам, нырнули в горло. И тем не менее он каким-то образом получал достаточно кислорода, чтобы захрипеть. Слабое, спазматическое движение, но Макаллистер видел, как его грудная клетка поднимается, а потом опускается, снова и снова.

– Он что-то говорит? – спросил Макаллистер. – Включите звук!

Динамики на потолке ожили. Издаваемые Стивенсом звуки загудели и затрещали у них над головами. Это было не слово. Это даже не походило на голос человека – всего один повторяющийся звук – выталкиваемый из слипшихся легких воздух.

– Па… па… па…

– Сэр, – сказал кто-то, хватая Макаллистера за руку.

Он перевел взгляд вниз – и увидел график мозговой деятельности Стивенса. Гребни по-прежнему становились все выше. А потом один выстрелил так сильно, что даже вышел за край экрана.