Последний астронавт

В первую секунду Макаллистер не понял, что именно видит. Это были графики биоданных Санни Стивенса. Никому не пришло в голову отключить измеряющие приборы, когда он якобы умер. Его жизненные показатели продолжали регистрировать приборы, закрепленные на его теле, хотя смысла в этом уже не было. Графики пульса, дыхания и давления оставались совершенно плоскими. Что и следовало ожидать от мертвеца. Нестабильная колеблющаяся кривая показывала уровень кислорода в крови. У здорового человека он должен оставаться выше девяноста процентов. У Стивенса он опустился примерно до десяти.

Он указал на пятый график, где видна была регулярная активность.

– Что это? – вопросил он.

– Невральная осцилляция, – ответила Атз.

Макаллистер затряс головой.

– Нет. Невозможно. Это электроэнцефаллограмма? И что это, к черту, должно означать?

КАРЛА АТЗ, ИНЖЕНЕР-БИОМЕДИК. Это означало, что в каком-то очень ограниченном смысле, на каком-то базовом неврологическом уровне… доктор Стивенс еще был жив.

Рао пролетела через жилой отсек. Надо приниматься за работу. Не то чтобы она питала особые надежды. Астробиолог была хорошим профессионалом и знала, как работает организм человека. Она не верила в чудеса. Рао прокликала себе путь по интерфейсу связи. Как бортовой врач она имела доступ к биометрическим данным всех астронавтов «Ориона». А еще она могла открыть окно, которое дало бы ей изображение того, что происходит внутри «Вандерера». Это могло бы дать ей дополнительную информацию. Но… нет. Рао не хотела смотреть. Уже то, что отражалось на ее экране, пугало до дрожи.

– Сердце у него не бьется, – объявила она.

– А это могут быть ошибочные показания? – спросила Дженсен.

Казалось, она спрашивает издалека – с расстояния многих километров. Сейчас важны были только цифры и кривые на экране перед Рао.

Астробиолог прикусила губу.

– Нет, – сказала она. – Нет. Они точные. Они верные.

Рао уже убедилась, что в жизни чаще всего бывает так, что самая мучительная информация оказывается самой верной. Опасаться следует того, что внушает надежду.

– Он демонстрирует работу мозга, – сказал Хокинс. – Это ведь хорошо, да? Если бы линия была прямой…

Майор резко замолчал. Возможно, его заткнула Дженсен. Рао не стала проверять.

– Это…

У нее закружилась голова. Эмоции грозили захлестнуть ее. Она этого не допустит. Астробиолог вцепилась в край экрана, дожидаясь, пока голова перестанет кружиться.

– Это ню-комплексные волны. Их иногда наблюдают у коматозных больных. Это – деятельность гиппокампа, и все.

«Ну же, Санни, – подумала она. – Давай! Докажи, что я неправа. Продемонстрируй дельта-волны. Дай знак, что ты там живой…»