– Брось оружие! Или я убью ее! – в подтверждение он встряхнул Лиру, оставив на ее шее еще один порез. На губах мужчины играла победная улыбка.
Горло перехватило спазмом, в груди поселились глухая ярость и… страх. Страх за нее. Никогда не испытывал ничего подобного.
– Отпусти ее! – прорычал, отбрасывая меч в сторону.
Удар под ноги заставил рухнуть, опершись руками на землю. Человек поставил меня на колени. Я бы скорее умер, чем позволил бы подобное. Но сейчас было все равно. Сейчас мыслями владело беспокойство о Лире.
– Я не обещал, что отпущу ее, – усмехнулся мужчина, кивнув своему подельнику. Меч взметнулся над головой, чтобы прекратить мою жизнь.
Все решилось за сотые доли секунды. Лучник отвлекся, чуть опустив кинжал, настолько его увлекла казнь. И Лира воспользовалась этим. Опустила ступню на ногу мужчины и, отталкивая от себя его руку, бросилась вперед, пытаясь сбежать. Крылья распахнулись за спиной, опрокидывая воина на землю. Я же вскочил на ноги, выхватывая из-за пояса кинжал. Швырнул его вперед. Верное оружие вонзилось точно в горло лучника, пытавшегося удержать проворную девушку. А только поднимающегося мечника я уложил уже ударом в челюсть. Возможно, он что-нибудь расскажет. Нужно выяснить, кто и по какой причине напал на меня.
Лира резко обернулась, прикрыв рот ладонями, наблюдая за последними секундами жизни мужчины. Хрипы умирающего сменила тишина леса.
– Лира, – позвал я.
Всхлипнув, она обратила полный слез взгляд ко мне. Она боялась… меня? Я направился к ней, протягивая руку. Она испуганно отшатнулась, глядя широко распахнутыми глазами на мои окровавленные ладони. Отшатнулась, словно я какой-то монстр, чудовище. Затравленный, полный ужаса взгляд Лиры ударил в грудь болезненней меча. Девушка, ради которой я готов был умереть, считала меня монстром. Глава 19
/Айлирана/
Кровь… Ее приторный запах проникал в ноздри, пробуждая воспоминания о единственной смерти, свидетельницей которой я стала. О смерти отца, что умер так же, как этот лучник. Кровь хлестала из раны, пробитой точным выпадом клинка, а перед мысленным взором стояло бледное лицо отца с остекленевшим взглядом.
– Лира, – позвал Деймос, протягивая мне руку.
И он был в крови – своей, врагов. Везде кровь. Я рванула назад, из глаз лились слезы, а раны на шее саднило. Но сильнее болела рана в груди, в сердце. Незаживающая рана, что нанесли гармонты, отобрав у меня семью и надежду. Эта рана напоминала о том, кто сейчас передо мной. Убийца.
Убийца, который чуть не стал жертвой. Кто эти люди, зачем напали? И ведь я чуть не стала разменной монетой в этом противостоянии. Следующее воспоминание вспыхнуло оглушительным взрывом в голове. Деймос добровольно отбросил меч, чтобы спасти меня. Он действительно собирался пожертвовать собой ради меня? Это просто не укладывается в голове.
– Лира, – вновь позвал он. Впервые его голос звучал неуверенно, а черные глаза подернулись мутной пеленой боли.
Через силу заставила себя шагнуть к нему. Пусть по его вине я и попала в беду, но он спас меня. Хотя бы за это я должна быть благодарна. Деймос взял меня за руку, притянул ближе. Вторая ладонь коснулась подбородка, запрокинула голову. Деймос уже серьезным взглядом оценил раны на шее. Нагнувшись, принюхался, чем вызвал мое удивление.
– Кажется, не отравлено. На всякий случай нужно выпить противоядие, – вновь выпрямившись, Деймос посмотрел в мои глаза. Поселилось что-то непонятное в глубине этих черных омутов. Отчаянная решимость и что-то еще. Что-то пугающее, что-то вторящее ему из глубины моей души.
Я придушенно вздохнула, когда твердые губы накрыли мои. Не тем осторожным поцелуем, что произошел на берегу реки, а коротким, даже жестким, ударившим в душу клеймом собственности. Кажется, если раньше у меня и был выбор, то сейчас его нет. Я видела это во взгляде, чувствовала в жестах, кажется, даже ощущала в эмоциях.
– Вернемся в лагерь.
Снова я очутилась в объятиях Деймоса, снова в доли секунды оказались высоко в небе, а ветер бил в лицо. Как и в первый раз в груди возник страх наряду с восторгом. Как же это здорово, уметь летать. Только на этот раз полет давался Деймосу тяжелее. Его взгляд туманился, на лбу выступила испарина, тело горело, просто пылало в лихорадке.