Императорская охота

22
18
20
22
24
26
28
30

— Без ложной скромности могу сказать, что я одна из лучших в Петрограде, — произнесла она. — Мне удалось провести несколько дел Павла Филипповича как благотворительную помощь. Тем самым мы получим налоговый вычет и дотации от Империи.

— Отлично. Не ожидал, что его работа может принести пользу семейному делу.

Виноградова нахмурилась, бросила на меня короткий взгляд и выдала:

— Павел — отличный адвокат. И к тому же у него жилка хорошего сыщика. Впрочем, думаю, что это у него наследственное. Вы бы видели, как он разворачивает дела, которые ему достаются.

— Видел, знаю, — мрачно отозвался Филипп Петрович. — Из-за пары таких старых дел мне придется приносить публичные извинения. А охранке платить компенсацию.

— Приносить извинения за сына? — сощурившись, уточнила Любовь Федоровна.

— Нет, за себя, — нехотя ответил князь.

— Вы достаточно сильный человек, чтобы не беспокоиться о таких мелочах. Признать огрехи в сложной работе — вовсе не зазорно.

Старший родич ухмыльнулся и уточнил:

— Вы так полагаете?

— Уверена, — отмахнулась призрак, — вы имеете настолько блестящую репутацию, что ее ничем не испортить, — заключила призрачная дама и я понял, что она по-настоящему опасная женщина.

Князь задумчиво посмотрел на нее и кивнул. А Софья Яковлевна улыбнулась и подложила сыну на тарелку румяную перепелку.

— Пожалуй, я сыт, — признался он и добавил, — Я покину вас ненадолго. Мне хочется выкурить сигарету перед визитом в резиденцию Императора.

— Позволите мне составить вам компанию? — оживленно уточнила Любовь Федоровна и несколько раз взмахнула ресницами. — Я не ощущаю ароматов, но помню их, когда кто-то рядом курит. А Павел Филиппович не имеет этой привычки.

Последнюю фразу она произнесла со вздохом сожаления, и отец покачал головой:

— Какая жалость.

— И не говорите. Не пьет, не курит и работает в свои выходные. Ума не приложу, откуда в нем эта тяга к здоровому образу жизни и при этом к трудоголизму.

— Здоровый образ жизни — это от меня, — с готовностью подсказала княгиня. — А все дурное — это от папеньки.

Я довольно улыбнулся, оценив шутку бабушки. Отец напротив, нахмурился, встал из-за стола и направился к террасе. Любовь Фёдоровна последовала за ним. И вид у нее был загадочный и самодовольный.

— Она не только мастер по слухам, — произнесла княгиня заговорщически и добавила. — Хорошая женщина.