Восхождение Мрака

Я улыбнулась и признала:

– Знаю. Я не Нила. Я никогда не выбрала бы другого, пусть даже в неизвестной жизни. Чувствую себя так, будто нагло подглядывала за другими людьми.

Рейн с тихим смехом поведал:

– Когда я узнал об Арае, попытался затащить его в свое прошлое – какая ему была разница, в чьем теле проходить медитацию тысячелетней жизни? А так получилось в некотором смысле познакомиться. Тебя он привел туда уже сам – может, подсознательно хотел разделить боль Кадима с тобой, а может, просто его дух прошел по уже известной дороге.

Арай, который сидел с другой стороны от меня, подал голос:

– Я был уверен, что Кадим убил тебя. То есть он сам был в этом уверен.

Старик приподнял здоровую руку, как будто хотел беззаботно отмахнуться.

– Кадим вообще себя от ревности не помнил и плохо соображал. А я все-таки был светлым заклинателем, прошедшим обучение и пережившим годы войны. За мной из ордена пришли почти сразу – и решили поддержать во мне остатки жизни, чтобы потом прилюдно казнить за предательство. Но кто-то из умных генералов передумал. Мои раны ужасали – даже самые опытные бойцы отводили глаза и содрогались. И тогда меня решили использовать во благо – объявили, что со мной это сотворили демоны, и сделали из меня символ праведного гнева. Сомнения ведь появились не только у меня, но когда заклинателям показывали, на какие зверские пытки способны темные, светлым было легче определиться. А я решил помалкивать. Знал, что если попытаюсь опровергнуть, то меня просто лишат языка, но продолжат возить по отрядам и пересказывать ту же байку. К тому же я сам до конца не понимал, где правда. Среди светлых было огромное количество благородных и порядочных людей – и не их вина, что они жили в эпоху тотальной лжи. Как и среди темных хватало тех, кто на самом деле был готов на любую жестокость. На чьей стороне мне стоило выступать, если нельзя судить целый народ по отдельным представителям?

Арай заметил:

– Но ты все-таки определился. Основал Медовую Пустошь, но за тысячи лет так и не смог забыть о том, что далеко не все темные – законченные мрази.

– Поначалу я об этом даже не думал – или старался не думать, – признался Рейн. – Однажды во время перехода в зачарованном лесу на нас напал рой плотоядных бабочек. На моих глазах они живьем сожрали весь отряд, но меня почему-то не тронули. Вспоминая тот день, я каждый раз строил новые предположения, но на ум чаще приходило самое забавное – быть может, даже безмозглые насекомые приняли меня за труп, а они не едят мертвечину. Рой улетел, а я остался один, чтобы наконец-то умереть. Лежал там и думал, что даже эти бабочки – не зло. В мире вообще нет зла до тех пор, пока его так не назовешь. Это их инстинкт, их способ выживания. Как инстинктом светлых было объявить войну тем, чья магия другая и допускает кровавые ритуалы. Как инстинктом темных стало противостоять всему миру, чтобы попытаться спастись. Лежал там – и улыбался этому прекрасному в своей сложности творению богов, впервые ощутив себя самой обыкновенной его частью. Никто не враг, никто не друг – живи себе в полном единстве со вселенной и старайся никому не мешать, в этом и есть путь. Всякий раз, когда ты занимаешь чью-то сторону, от этого страдает другая сторона. Чтобы спасти весь отряд, надо было убить рой бабочек – точно таких же созданий богов. Кто должен решать, кому жить? Уж точно не я!

Я с трудом представила описанную ситуацию, но нахмурилась и уточнила:

– А ведь ваши ноги были искалечены, вы не могли оттуда уйти. Вас кто-то спас?

– Это осознание и спасло, – добродушно улыбнулся мне старик, отчего его уродливый шрам пополз в сторону. – Раз я часть этого безупречного творения богов, то тоже могу нести в себе какую-то важность. Арай управляет воздухом намного лучше, чем я в те годы, поэтому он сразу поднял бы свое тело, а у меня ушло почти три дня. Но в итоге я справился – ноги не слушались, но магическая сила могла удерживать меня и переносить, куда нужно. Я остался в том лесу и прожил в полном уединении почти год, пока не встретил нескольких других дезертиров. Они были вне себя от бешенства: кричали, что раз демоны добровольно уходят во Мрак, то зачем же убивать их детей на глазах матерей? Я попытался успокоить их и объяснить то же, что сам лишь приблизительно понял о мире. Мы можем только излечить больного, помочь встать упавшему, показать дорогу ищущему, все остальное – лишь эгоистичные домыслы суетливого разума. А они в ответ начали называть меня «учителем». В конце концов мы с ними нашли это прекрасное место, где решили жить в полной любви к миру и ни во что не вмешиваться. Шли годы, к нашему пути присоединялись другие ученики – и со временем каждый из них находил счастье именно в таком существовании. Тогда я и разгадал тайну медовых бабочек. Оказывается, они не причиняют вреда тем, у кого внутри одно счастливое созерцание, как не нападают на кусты или деревья. Расплодились потом, спасу от них нет, наши ткани иногда портят, но не убивать же их только за то, что они льняную материю считают лучшим местом для откладывания личинок? – Он добродушно расхохотался.

Этот рассказ был неполным – о деталях я точно буду расспрашивать еще множество раз. Но завершение хотела узнать уже сейчас:

– Но потом вы все-таки вмешались.

– Да. – В его улыбке появилась легкая грусть. – Сто лет назад к власти пришел император Саймон Сто Девятый, он первым же делом надежно запечатал барьер. Это будто стало жирной точкой в судьбе целого народа. Когда темные имели хотя бы небольшую возможность выбраться, все упиралось лишь в их смелость и личный выбор. Но потом от них уже ничего не зависело. Если бабочка подлетает к огню и сжигает свои крылья – это часть общего водоворота жизни. Если бабочку ловят и бросают в костер – это уже вмешательство в водоворот. Но даже тогда я не считал себя вправе взяться за дело лично – почем мне знать, что верно, а что лишь мои застарелые обиды? Сами демоны должны были сделать такой выбор – и когда я понял, что новый ученик Сэрса подозрительно похож на чистокровного, просто дал несколько подсказок. Будьте уверены, если бы вы сами не приняли таких решений – я бы ничем не помог.

Мы надолго замолчали, хотя я пока не могла до конца понять эту мудрость. Но Рейн нарушил тишину, вдруг заговорив строго:

– Долго не засиживайтесь! Ваша работа вас дождется, но зачем же заставлять ее ждать?

Я невольно усмехнулась и уже в который раз выразила свое удивление: