Тилвин предложил перейти на противоположную сторону пруда, к старому грабу, но путь им преградила лужа. Накануне шел дождь, и поляна напиталась влагой.
Приподняв подол, чтобы не запачкать в грязи, Эмер хотела перепрыгнуть, но Тилвин остановил ее.
— Не стоит утруждать себя, — промолвил он. — Для этого есть слуги, — и обратился к Годрику: — Ты не видишь, что госпожа не может идти по грязи?
— Если угодно, я перенесу госпожу, — ответил тот.
— Перенесешь?! — бывший начальник стражи усмехнулся, с презрением глядя на бывшего лорда. — Да кто тебе позволит прикоснуться к ней? Все реки мира не отмоют кузнечную копоть с твоих рук. Ляг в лужу, чтобы миледи могла перейти.
— Тилвин! — воскликнула Эмер. — Это уже слишком!
— Помолчи, — осадил он ее. — Здесь я решаю, что слишком, а что нет. Слышишь, слуга? — он опять обратился к Годрику. — Ляг в лужу и подставь госпоже спину, ей надо перебраться на ту сторону.
— Не делай этого, Годрик, — сказала Эмер. — Всему должен быть предел.
Она так и сжимала кулаки, сдерживая гнев. С каким удовольствием она влепила бы в переносье этому негодяю! И если бы не леди Фледа и Острюдка…
Тилвин будто прочитал ее мысли.
— Все верно, — сказал он, — леди Фледа. И глупышка Острюд. Подумай о них. Вот Годрик о них ни на минуту не забывает. Верно, Годрик?
Тот не ответил, лишь смотрел прямо перед собой, и лицо у него было каменное.
— Какой же ты мерзавец, — прошипела Эмер. — Почему я сразу не разгадала тебя? Еще и злилась на Годрика, а ведь ты не заслуживал такого отношения…
— Правильно, я ничуть не хуже, чем он, — согласился Тилвин, метнув в кузена взгляд, полный ненависти.
— …не заслуживал, — закончила Эмер, — потому что он слишком хорошо к тебе относился. Он выше тебя на голову! Настоящий рыцарь…
— Замолчи, — велел ей Тилвин. — Я жду от тебя не таких слов.
— Других вряд ли дождешься, — дерзко ответила она.
— Поговорим об этом наедине.
— Ничего нового не услышишь.
— Я умею переубеждать, — пообещал он и обернулся к Годрику. — Падай. В грязь. Слуга.