– Беа Бартел.
Они остановились, но лишь после паузы, секунды через две, Кэрол обернулась, посмотрела на Коула и сглотнула. Пальцы сжали руку Хэнка.
– Вы знали мою мать?
– Коул. – Малер шагнул было вперед, но путь ему преградил Рид.
Краем глаза я заметила, как Джейк, наблюдавший всю сцену с неподдельным интересом, подался вперед, чтобы лучше слышать.
– До меня доходили слухи о вашем отце, – сказал Коул. – Скажите… – он наклонился к моей бывшей свекрови, – это только слухи?
Ее нижняя губа задрожала.
– Я не знаю. Беа, как вам известно, умерла. Ни мы с мужем, ни наши дети не общаемся больше с моим отцом.
– С недавних пор?
– Нет. – Под его взглядом Кэрол увядала, словно травинка под лучом обжигающего солнца. – Мы не разговаривали с моим отцом несколько лет. Точнее, после рождения моего старшего сына. – Упомянув Лайама, Кэрол взглянула на меня и снова повернулась к Коулу. – Извините, но я устала. Желаю приятно провести вечер.
Хэнк уже шагал к выходу, и Кэрол поспешила за ним. Странным образом их уход весьма напоминал бегство.
Я посмотрела на Коула. Кем он приходится родителям Лайама? Кто он вообще? Желание знать правду, получить ответ на мучительный вопрос грызло меня изнутри. Я не знала, что делать, и не хотела ни о чем думать, потому что все разумные мысли вылетели из головы.
Джейк тронул меня за локоть.
– Думаю, Сейлеры правильно все решили. Нам, пожалуй, тоже лучше…
Он собирался сказать что-то еще, но тут…
– Не смейте угрожать моим клиентам! – громко воскликнул Малер. – Я этого не потерплю!
Рид и Коул повернулись к Малеру быстро и слаженно, как солдаты, получившие приказ сомкнуть ряды. Рид шагнул к адвокату, но Коул опередил его. Очередной маневр привел к тому, что Малер оказался отрезанным от всех.
Я устремилась вперед, но наткнулась на Джейка. Что происходит? Мне хотелось увидеть это. Коул надвинулся на адвоката, и Малер вдруг стих. Привстав на цыпочках, я увидела, как глаза у него полезли на лоб, а щеки раздулись. То ли ему не хватало воздуха, то ли он изо всех сил старался не заплакать. Коул сказал ему что-то.
Малер поморщился и несколько раз торопливо кивнул:
– О’кей. О’кей!