Глава одиннадцатая: Антон
Некоторые вещи, которые делаем потому что правильно, хочется затолкать в задницу тому умнику, который их придумал. Потому что между «правильно» и «хорошо» - пропасть в расстояние от Москвы до Петербурга.
И то, что в самолете казалось просто легкой меланхолией, после посадки превращается в тупую тоску.
Мужчины не скучают, не плачут, не испытывают горечи расставания.
Нам нельзя. Потому что ты либо сильный крутой самец, либо простой смертный, которого раздавят, стоит показать слабость.
Я разучился показывать чувства.
А со временем перестал их испытывать, потому что пока ты ни от кого независим, пока тебе срать на всех и вся и во главе угла только собственный комфорт - тебя не достать, не сломить и не зацепить.
Сколько в моей жизни было женщин, рядом с которыми я был бы самим собой, не растрачивал эмоции и просто брал бы от них все, что нужно, давая взамен только то, что ничего не стоит - шмотки, тряпки, подарки? Много. Я жил бы с ними как у бога за пазухой, потому что по какой-то не очень понятной даже самому себе причине им было со мной хорошо. Ни одна женщина не уходила от меня сама.
Но, бля...
Я захожу в свой дом на холме, закрываю дверь и не очень хочу включать свет. Не хочу я так, чтобы было просто тупо и спокойно. Хочу, чтобы тянуло домой после работы.
Чтобы в доме пахло каким-то очередным кулинарным шедевром. Усмехаюсь, вспоминая, как Йени решила испечь рогалики, а я так увлекся ее «вдохновением», что в итоге вся посуда оказалась на полу, а в доме еще сутки пахло подгоревшей сдобой.
Когда все просто и понятно - это хорошо. Но тухло.
Сигнал телефона напоминает, что обещал позвонить Очкарику сразу, как доберусь до дома. Расстались пару часов назад, а как будто и не виделись.
Прижимаю телефон к уху и слышу на том конце связи тревожную чехарду слов:
— Ты уже долетел? Пожалуйста, скажи, что все хорошо!
— Да, малыш, только переступил порог
Она сипло выдыхает и, как обычно, долго извиняется, что волнуется за меня и обременяет своими тревогами.
Ей даже в голову не приходит, что мне, каким бы сухарем я ни был, приятны ее забота и беспокойство. И весь этот проклятый месяц мне очень всего этого не хватало.
Даже чертового запаха подгоревших рогаликов.
— Говорят, у вас там снег выпал до колен, - немного расслабившись, говорит в трубку Очкарик.