Выйдя в холл, сразу вижу Хартли, которая заглядывает в гостиную, где над камином висит мамин портрет.
– Это мама, – говорю я ей.
– Она красивая.
– Хочешь зайти?
– Конечно.
Я толкаю дверь. Эта гостиная была одним из любимых маминых мест в доме – огромная комната с двумя окнами от пола до потолка с одной стороны и камином – с другой. Когда я был здесь в последний раз, папа объявлял о своей помолвке с Брук.
– Вы с ней очень похожи, – замечает Хартли, по-прежнему не сводя с портрета взгляда своих серебристых глаз.
Я смотрю на мамино изображение.
– Мы все унаследовали цвет ее волос и глаз.
Хартли качает головой.
– Нет, еще у тебя ее овал лица и брови. У твоей мамы идеальные брови, и у тебя – тоже.
– Наверное. – Я никогда об этом не задумывался. – А ты на кого больше похожа: на папу или на маму?
И я тут же хочу забрать свои слова обратно. Она же не любит говорить о своих родителях!
– Забудь, что я спросил.
– Нет, все нормально. – Хартли пожимает плечами. – Я больше похожа на папу. Паркер, моя сестра, похожа на маму: нежная, милая.
Я фыркаю.
– Тогда, в кафе, она что-то не показалась мне нежной и милой.
И мне снова хочется прикусить себе язык. Ну зачем я продолжаю болтать что попало?
Но Хартли удивляет меня. Она облокачивается о каминную полку, поглаживая кончиками пальцев нижнюю часть рамы из красного дерева.
– Вся эта нежность – ее оружие. Ты просто побоишься разозлить ее именно потому, что она такой ангел, и будешь стремиться получить ее одобрение, любовь и внимание.