– Нет, мне понравилось. – Даже слишком. – Настолько, что я подумываю взять несколько уроков.
Я протягиваю руку мимо нее, достаю футляр со скрипкой из ее шкафчика, кладу на плечо и зажимаю подбородком.
– Как считаешь: неплохо я смотрюсь?
Я замираю, подражая скрипачу. Хартли молчит, и мне приходится убрать футляр на место.
– Ну и ладно, – беззаботно отвечаю я. – Скрипка – это скучно. Пожалуй, лучше научиться играть на гитаре. Будет еще легче цеплять девчонок.
– Сейчас ты ведешь себя как последний козел.
И вот снова этот зуд между лопаток. Из-за того, что мне нужно ее одобрение, и меня бесит, когда я его не получаю. И тут я срываюсь и спрашиваю у нее с издевкой:
– Это значит, что мы больше не друзья?
Она склоняет голову набок.
– Мне даже больше нравится, когда ты такой. По крайней мере, я знаю, что за твоими насмешками скрываются истинные эмоции. Это лучше, чем твоя показная веселость.
Зуд перерастает в жар.
– Показная веселость? Черт, да о чем это ты?
– Я о том, что большую часть времени твои шутки показные и что ты куда интереснее, когда злишься, как сейчас, потому что ты искренний. Как тогда, когда рассказывал мне, что боишься мечтать о полетах, потому что это делает тебя похожим на парня, которого ты боготворил и который оказался ужасным человеком. Поверь, я знаю, каково это.
Я собираюсь разразиться потоком брани, начав с того, что она понятия не имеет о моих чувствах, потому что она – никто, а я – Истон Ройал, но от собственной глупости меня спасает Паш, который хлопает меня по спине, пробегая мимо на свой следующий урок.
– Какой сегодня день, сынок? – орет он.
– День игры! – орет ему в ответ Доминик.
Хартли оборачивается на проносящихся мимо нас футболистов.
– У тебя сегодня игра?
Я показываю на свой свитер:
– Как думаешь, зачем тогда я надел это?