– Ты, должно быть, шутишь! – громко с презрением отвечает Фелисити. – Ты рвань. А мы не сидим с такими.
– Рвань? – шепчу я Исту.
– Те, кто учатся по стипендии нуждающимся в финансовой помощи, – шепчет он мне на ухо.
– До нелепого ужасное оскорбление. Она подсмотрела это слово в словаре? – шепчу я в ответ.
Он пожимает плечами.
– У нее есть деньги. Ей не обязательно быть умной.
Кайл становится пунцовым. Стрелка моего счетчика стыда и неловкости за других зашкаливает. Я ненавижу этого парня за то, что он пичкал меня ложью, но такие унижения просто недопустимы!
– Раньше ты так не говорила.
– Ты прикалываешься? Я бы никогда не пригласила такого парня, как ты, сесть за стол с моими девочками. По-моему, твоей отец зарабатывает на жизнь тем, что чинит
Это так грубо, что я ахаю. Потом застываю, а потом начинаю подниматься из-за стола. Истон хватает меня за правую руку, а Элла за левую. Они вместе сажают меня обратно на стул.
– Это не твоя битва, – предупреждает Ист. – Этой парочке нужно разобраться между собой, к тебе это не имеет никакого отношения.
– Он прав. Сейчас не время вступать с ней в перепалку.
В какой-нибудь другой день я, наверное, прислушалась бы к ним. Но когда Кайл выбегает из столовой, а губы Фелисити кривятся в довольной ухмылке, меня накрывает. Я сбрасываю с себя руки Иста и Эллы и вскакиваю на ноги.
– Даже не думайте, – говорю я им. – Это дерьмо не сойдет ей с рук.
Они не успевают ничего сказать, потому что я уже марширую к столику Фелисити. Она как раз собирается сделать глоток из бутылки с какой-то дорогущей газировкой, этикетка на которой полностью на французском. Конечно же, она пьет газировку, привезенную из-за границы. Еще бы!
Стиснув зубы, я выхватываю у нее бутылку. Фелисити гневно взвизгивает, и ее глаза вспыхивают, когда она видит, чьих рук это дело.
– Какого черта! Отдай! – Она сердито протягивает руку.
Я отодвигаю бутылку в сторону.
– Кто дал тебе право обращаться с людьми подобным образом?
Фелисити растерянно моргает. Серьезно? Она правда