– О Рейчел, что мне делать? – жалобно стенаю я.
Я открываю крышку бардачка и вытаскиваю фото, которое прячу внутри. Опустив голову на руль, смотрю на него. Мы с Рейчел склоняемся друг к другу, одетые в футболки волейбольного клуба «Леди Ястребы». Несколько прядей выбились из хвоста сестры, и от пота надо лбом у нее крошечные завитушки. Она не улыбается, но я ручаюсь, что Рейчел счастлива. Не помню, что это был за день, как я себя чувствовала тогда, что она говорила. Я четко помню лишь день перед ее смертью. Тогда она тоже не улыбалась. Что-то ее беспокоило. Я слышала через стену, как она вздыхает. Я сидела под дверью ее комнаты, думая, не постучаться ли, но боялась, что она разозлится. Так я и не постучала. На следующий день она уже была мертва. Я жалею, что не сделала этого, что не воспользовалась шансом поговорить с ней последний раз.
Я вздрагиваю от стука в окно. Фото падает из рук. Рядом с машиной стоит Чейз. Он одет так же, как был в школе: темные брюки и футболка. Лишь набросил сверху сине-зеленую толстовку. Черная лыжная шапка скрывает его светло-русые волосы.
Я спешно опускаю окно.
Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но затем выражение его лица меняется.
– Что случилось?
– Ничего. А что?
Он проводит пальцем под моим глазом, потом поднимает его. Я вижу каплю влаги на нем.
– Я постоянно плачу, – говорю, проводя руками по лицу. – Это мой недостаток. Даже если не хочу, слезы сами катятся. Думаю, у меня увеличенные слезные железы или что-нибудь в этом роде. Рейчел была совсем другой. Она никогда не плакала.
При звуке ее имени между нами повисает молчание.
– Извини, – бормочу я.
– За то, что ты упомянула Рейчел? Не стоит. Мне жаль, что тебе неудобно говорить со мной о твоей сестре. Но понимаю и не виню тебя. – Он сует руки в карманы. – Я увидел твою машину из окна гостиной. Ты следишь за мной?
Почему-то, несмотря на ту злость, что еще чувствую по отношению к родителям, я смеюсь.
– Если хочешь, – хотя веселье быстро затухает. – Ты пришел сюда, чтобы попросить меня уехать? Твоя мама меня видела? Она разозлилась?
– Нет. Разочарована, что еще хуже. – Он пытается улыбнуться, но не может, потому что слишком расстроен сам. – Я бы предпочел, чтоб она была как отец, который притворяется, будто меня вовсе нет. Но вместо этого она все так же продолжает любить меня, а я продолжаю… – он тяжко вздыхает, – все портить, – завершает он. – Как бы там ни было, я пришел сказать спасибо за то, что ты вступилась за меня сегодня.
– Правда? Думала, ты будешь злиться, потому что я сделала только хуже.
– Нет, я был неправ, когда говорил это. Эти парни хотят отрываться на ком-то, а я – легкая мишень. На их месте я, вероятно, делал бы так же.
– Нет, ты бы не стал. – Я знаю это.
Уголок его рта дергается.
– Да, вероятно, ты права: не стал бы. – Он на минуту опускает голову, а когда поднимает взгляд, улыбки уже нет, но есть что-то теплое, отчего я вся дрожу. – Приятно, что я не один.