Проклятие

Но, как ни сильна была магия леса, ей оказалось не под силу справиться с охотниками, жестокими, хорошо обученными и бессмертными. В пылу сражения они сосредоточили все свое внимание на девах-моховицах, нанося удар за ударом.

Крики неслись отовсюду. Крики боли. Ярости.

И вдруг – Серильда! – кто-то звал ее тихими голосами.

Она сморгнула с глаз пелену копоти.

Пятеро детей прятались между колес экипажа. Хотя Серильде было страшно даже пошевелиться, она заставила себя броситься вперед. Чудом увернувшись от ножей охотников и топоров дев-моховиц, она, тяжело дыша, повалилась под карету.

– Вы целы? Никто не ранен?

– Все в порядке, – ответил за всех Ханс, хотя Гердрут плакала навзрыд, и оба близнеца, утешая и защищая, держали ее в объятиях.

С этого места Серильде было лучше видно, что происходит. Огонь продолжал распространяться, преграждая путь в долину, где еще совсем недавно стояло поселение моховиц, Асильталь. Время от времени какая-нибудь ветка отделялась от ствола и падала, с искрами разлетаясь в горящие щепки.

Призраки в основном попрятались в кареты и фургоны или под них, – заклятие, привязывавшее их к Эрлкингу, не позволяло им спасаться бегством.

Только Агата не искала убежища. Вместе с охотниками она участвовала в бою. С палашом в руках, грациозно, словно танцор, летела сквозь схватку, с ошеломительной скоростью нанося моховицам смертельные удары. О, как Серильде хотелось, чтобы оружейница сражалась на стороне лесных жителей, а не против них.

Серильде было слишком больно на это смотреть.

Отвернувшись, она заметила неподалеку большой фургон, в котором укрылась стайка поваров и судомоек. Она узнала этот фургон. Ее фургон. Тот самый, в котором спрятано ее тело.

Сумеет ли она добраться до него? Снять заклятие? Воссоединить дух с телом и освободиться по-настоящему? Никто сейчас не обращал на нее внимания и не остановил бы ее.

Но… нет.

Дети все еще в ловушке, порабощены Эрлкингом. Она не может их бросить. Сначала нужно…

Ахнув от внезапно пришедшей в голову мысли, Серильда поискала глазами Эрлкинга. Тот теснил Лесную Бабушку, пустившую против него в ход все свое волшебство. Корни обвили его ноги. Молодые деревца цеплялись за руки. Когда король тянулся за оружием, из ножен у него на поясе прорастали полевые цветы. Каким бы быстрым и безжалостным ни был Эрлкинг, у Пуш-Гролы каждый раз находилась уловка, чтобы сбить его с толку или замедлить. Любой воин растерялся бы и дрогнул, но Эрлкинг только ухмылялся. Его синие глаза горели азартом.

Он до сих пор не прибег к длинной и тонкой золотой цепи, завязанной петлей у него на поясе, как будто берег ее для особого случая. Серильда знала, что у охотников были еще цепи, оставшиеся после поимки татцельвурма и сражения с бергейстом, но она понятия не имела, где их хранят. Зато цепь Эрлкинга была прямо здесь, сверкающая в отблесках пожара.

Если бы Серильде удалось заполучить ее, она смогла бы освободить детей.

– Оставайтесь здесь, – велела она, выбираясь из-под кареты.

Ей вслед понеслись встревоженные окрики, но Серильда не обратила на них внимания. Сейчас она думала только об Эрлкинге с его цепью и о том, как бы подобраться к нему так, чтобы по дороге ее случайно не проткнул чей-то кинжал и не ранило шальное копье.