Вскоре вдали встали темные деревья Ясеневого леса. Даже в летнюю жару он был окутан понизу густым туманом. Наверное, это заколдованное место навевало страх и тоску в любую погоду.
Когда караван въехал в лес, стук копыт и скрип колес стали какими-то приглушенными. Движение замедлилось, путников обступила темнота, и, хотя путь освещали фонари, висевшие на каждой повозке, свет едва прорезал густой и плотный мрак.
Поежившись, Ханс постучал по стенке кареты.
– Как вы там? Герди?
После небольшой паузы голос Гердрут пискнул в ответ:
– Хочу, чтобы все это поскорее закончилось.
– Я тоже, – ответил Ханс. – Крепись, будь храброй.
Печаль охватила Серильду, стоило ей вспомнить, что в последний раз – единственный раз – Гердрут и остальные дети шли по этому лесу в ночь, когда их поймала Дикая Охота. В ту самую ночь, когда они были убиты.
Даже Ханс был явно подавлен этим воспоминанием, и это напомнило Серильде, что он и сам совсем еще ребенок, хоть и старается держаться уверенно как самый старший в пятерке.
– Все будет хорошо, – сказала Серильда.
Ханс заглянул ей в лицо. Он долго смотрел на нее, и в его темных глазах отражался свет фонаря.
– Ты думаешь? – невесело спросил он наконец.
– Да. Я за этим прослежу.
Серильда ясно видела, что Ханс хочет ей верить, но не верит. Не до конца.
Они погрузились в долгое молчание, прислушиваясь к звукам колес, вглядываясь в лес, хотя не могли увидеть ничего, кроме черноты. Лучше бы они дождались утра, подумала Серильда. Даже свет Соломенной Луны почти не проникал в эту чащу, где кроны деревьев смыкались над головой будто единый свод.
Неожиданно караван остановился.
– Королеву! – крикнул кто-то впереди. – Приведите королеву!
Ханс загородил Серильду плечом, словно защищая. Она была благодарна за его порыв, хоть они оба и понимали, что толку от него не будет.
Через мгновение показался король – он скакал галопом от головы каравана, таща за собой в поводу вторую лошадь. Перед каретой он остановился и спешился.
– Требуется ваша помощь.